Леди и сокольничий - Лорен О'Доннел Страница 28

Окинув сокола долгим одобрительным взглядом, Солейс повернулась к Логану. Ее изумрудные глаза сияли торжеством.

Улыбка девушки была так заразительна, что он улыбнулся в ответ.

— Мы сберегли бы кучу времени, если бы ты с самого начала взяла дело в свои руки.

Логан направился к белому соколу.

— Ты так спешишь?

Он через плечо бросил на нее голодный взгляд. Подойдя к нему вплотную, Солейс приподнялась на цыпочки и потянулась к его уху.

— Ты ведь никакой не сокольничий, верно?

Логан застыл на месте. Кровь Христова! Неужто этой чертовке удалось выведать все его тайны?

Ее мягкий смех прозвучал в ушах Логана музыкой.

— Ну… может, ты и сокольничий, но по крайней мере не из самых опытных!

Он натянул толстую кожаную перчатку.

— Интересно, а ты у кого научилась, как надо делать манок?

Подойдя к белому соколу, Логан протянул к нему руку в перчатке. Птица все еще сжимала в когтях свою добычу, имеющую уже довольно жалкий вид. Логан осторожно коснулся взъерошенных перьев сокола, но тот, сразу придя в ярость, встопорщился еще больше и больно ударил его клювом.

Солейс потупила глаза.

— Знаешь, я раньше постоянно вертелась вокруг старого Бена. Вот и научилась;

Получив сокрушительный отпор, Логан отступил и, вытащив из сумки кусок окровавленного мяса, предложил его перегрину. Мгновенно забыв о прежней добыче, птица разжала когти и бросилась на новую. Выхватив аппетитный кусок из рук Логана, птица начала терзать его клювом.

Подобрав мешочек с перьями, Логан обернулся к Солейс. При виде ее сияющих на солнце волос в нем вспыхнуло желание. Их пламя манило его, как пламя костра манит ночью усталого путника. Едва владея собой, Логан как зачарованный двинулся к ней. Солейс подняла на него глаза, и он почувствовал, что тонет в их зеленой глубине. Пальцы Логана ласково коснулись ее виска, запутались в пушистых волосах, скользнули к затылку, и он одну за другой вытащил шпильки. Роскошные волосы водопадом заструились по спине девушки.

Глаза их встретились.

— Стало быть, тебе известно немало о повадках ловчих птиц?

— Что ты, совсем нет.

— Они порой довольно непредсказуемы.

— Да, я знаю.

Солейс и опомниться не успела, как его железные пальцы сжались на ее запястьях, а сама она оказалась тесно прижатой к груди Логана.

— Иной раз приходится надевать им на лапы путы, чтобы они не могли улететь далеко. Иначе только их и видели.

Логан обвел пальцем упругую округлость ее груди. От этой ласки дрожь пробежала по всему ее телу.

— Логан! — умоляюще прошептала девушка.

Он знал, что может овладеть ею прямо здесь и сейчас и она не станет возражать. Но торопливые ласки были не для него. Логан мечтал ласкать ее медленно и неспешно, а здесь это было вряд ли возможно. Он нежно провел пальцем по губам Солейс.

— Не сейчас, миледи. — Логан мог бы поклясться, что слышал, как разочарованно вздохнула девушка, когда он отодвинулся от нее и снова повернулся к соколу.

Тот, расправившись с куском мяса, внимательно следил за ними сверкающими круглыми глазами. Логан снова поднес к нему руку в кожаной перчатке, и на этот раз сокол перебрался к нему на запястье.

— Откуда ты? — тихо спросила Солейс.

Подобрав манок, Логан направился к помещению, где стояли клетки с соколами. Солейс последовала за ним.

— Из Кэвиндейла, — неохотно ответил он.

— О, так это далеко отсюда! А что тебя привело сюда?

— А я по натуре бродяга, — непринужденно солгал он. — Иду куда глаза глядят.

— Но почему именно сюда?

Логан насмешливо улыбнулся при мысли о том, что эта причина стоит у него перед глазами.

— Деньги, — пояснил он. — У бродяг в карманах обычно свистит ветер.

Войдя в помещение, Логан осторожно посадил белого сокола на шесток.

— Но ты умеешь пользоваться мечом. Разве ты не смог бы… Сообразив, что она имеет в виду, Логан покачал головой.

— Ты не права. Я знаю, как держать его в руках, но это вовсе не означает, что мне это по душе.

Солейс, прислонившись плечом к косяку, задумчиво смотрела, как Логан кладет на место манок.

— А где ты научился владеть мечом?

— Если бы тебе довелось побродить по свету столько же, сколько и мне, то, поверь, и ты научилась бы владеть клинком. Либо быстро научишься, либо тебя прикончат, вот и все.

— А твой сокол?

Он бросил на девушку вопросительный взгляд.

— Где ты нашел его?

— Не я, а он нашел меня. — Логан на мгновение унесся мыслями назад, в тот далекий день, когда судьба свела его с пернатым товарищем. — Проклятая птица привязалась ко мне и вот уж лет пять как со мной.

— Откуда он, как ты думаешь?

Логан бросил взгляд в сторону клетки, где, не сводя с хозяина зорких, блестящих глаз, горделиво восседал черный сокол — его сокол, как назвала его Солейс. И чуть ли не впервые Логана неприятно поразила мысль о том, что за все эти годы он так и не удосужился дать птице имя.

— Я охотился в лесу… хотел подстрелить что-нибудь себе на ужин, кролика например. Заметил одного в кустах и уже натянул тетиву, чтобы послать в него стрелу… Но вдруг что-то черное молнией пронеслось мимо моего лица. Это сокол кинулся за добычей. Он тоже охотился за кроликом, но моя стрела уже поразила его. Поэтому, камнем бросившись вниз, сокол промахнулся, но с этого самого дня постоянно держался поблизости от меня.

Солейс не сводила с него широко раскрытых глаз, и у Логана язык прилип к гортани. Она была так хороша! Дьявольщина, да пропади пропадом все эти соколы и кролики! Как можно думать о такой ерунде, когда она рядом! И о мести тоже.

Схватив девушку за руку, он потянул ее за собой, юркнул за угол и привлек к себе.

— Тебе не надоело меня расспрашивать?

— Я… — начала Солейс, но Логан запечатал ей рот поцелуем. Кровь бросилась ему в голову. Он хотел гораздо большего.

— Ты пойдешь со мной? — спросил Логан.

— Да.

— Но ведь ты даже не знаешь, куда я тебя отведу! — Увидев, каким желанием горят ее глаза, Логан добавил: — В мою комнату.

Взявшись за руки, они поспешили к помещению сокольничих.

Услышав громкие крики, молодые люди замерли.

— Тревога! На нас напали!

Они подняли глаза к крепостной стене. Там уже шло сражение.

В мгновение ока воцарился невообразимый хаос. Крестьяне, испуганно крича, спешили укрыться за массивными дверями кладовых замка, лавочники закрывали ставни и задвигали массивные засовы, матери созывали к себе детей. Повсюду доносился звон металла и зловещий свист стрел.