Наша маленькая тайна - Пола Льюис Страница 28

Сьюзен и Барт.

Была еще одна странность — зачем Сьюзен вообще нужно было будить Филипа среди ночи, чтобы сообщить ему о том, что день свадьбы назначен? Она могла сказать это утром, могла сказать это вчера — в любое время, но отчего-то позвонила ночью.

Этих женщин никогда не поймешь! Филип вздохнул, взглянул на часы и, повинуясь внезапному импульсу, набрал номер телефона Барта Катрелла.

— Привет, Барт. Это Филип Мастерсон… Нет-нет, со Сьюзен все в порядке, мне просто нужно обсудить с вами один вопрос. Да, я знаю, что четыре часа утра не лучшее время, но это очень важно, поверьте. Вы должны понимать, я недавно стал вдруг отцом, поэтому должны меня простить, если я веду себя… немного странно. Меня беспокоит вот что: я недавно узнал, что у вас с Сьюзен скоро свадьба… Так вот, когда вы поженитесь, что мы скажем ребенку? Как объясним ему, что у него фактически два отца? Кого из нас как он должен называть?.. Что? В ближайшее время вы и Сьюзен не собираетесь пожениться?.. Странно… Ну хорошо, когда все же дата будет назначена, вы сообщите мне об этом, чтобы мы могли принять решение? Спасибо, Барт. Извините, что разбудил.

Вот так новость! — подумал Филип, кладя трубку. Выходит, Сьюзен обманула меня насчет скорой свадьбы с Бартом, но зачем?

Самое удивительное во всей этой истории было поведение Барта Катрелла, жениха Сьюзен. Он без звука отпустил Сьюзен на две недели в другой город с другим мужчиной, нисколько не удивился сейчас звонку Филипа. Неужели его ни разу не кольнула ревность — все-таки Филип не просто какой-то посторонний мужчина, он отец горячо любимого Сьюзен племянника. Ответ был прост — Барт не испытывает любви к Сьюзен. В это было трудно поверить, потому что она прекрасна и желанна для любого нормального мужчины. Похоже, бедняга Барт просто не знает, каким сокровищем владеет. Ему в жены сгодилась бы школьная учительница с менее впечатляющей внешностью.

Да, подумал Филип, пора поразмыслить над пунктами номер один и пять моего плана — брак без любви и страсти.

— Итак, — сказал он, — завтра я покажу мисс Уэллс нашу местную достопримечательность — болото. А теперь спать!

Когда на следующее утро Филип подъехал к гостинице, Сьюзен снова его удивила. Вернее удивила ее странная реакция на его вчерашнюю просьбу «одеться соответственно».

Сам Филип, готовясь к купанию в грязи, надел старую выцветшую рубашку, прорванную к тому же на локтях, и старые же джинсы с заплатами.

Сьюзен же была… вся в белом! Белая шелковая блузка, довольно смело открывающая грудь, белые брюки, так ловко обхватывающие все изгибы ее тела, что у Филипа захватило дух. Он даже зажмурился на мгновение. Более того, ее волосы были распущены! А глаза, она что-то сделала с глазами… Макияж! Филип просто не мог прийти в себя.

Барт ненормальный! — потрясен но думал Филип, разглядывая новую Сьюзен. Сумасшедший. Разве я могу позволить, чтобы моего сына воспитывал сумасшедший, ни черта не понимающий в женщинах? А Сьюзен? Выйдя замуж за Барта Катрелла, за этот бесчувственный чурбан, она испортит себе жизнь! Но почему она так оделась? Издевается?

Филип не успел ответить себе на этот вопрос, потому что к нему с радостным криком бросился Эмери. Филип наклонился и подхватил его. Сердце вновь радостно забилось, когда он услышал смех своего маленького сына.

— Ну что ж, — сказал Филип, гостеприимно распахивая дверцу машины, — поедемте, я покажу вам наши грязи.

— Покажете — что? — не поняла Сьюзен.

— Грязи. Так мы называем наше болото. Местное развлечение — летом мы катаемся по грязи на машинах. Знаете, как весело! Грязь летит из-под колес во все стороны.

— Но…

— Кстати, почему вы так оделись, Сьюзен? Я же вас предупредил.

— Но вы сказали… — Сьюзен неожиданно зарделась.

Черт! — осенило Филипа. Я сказал «грязные планы», а она подумала… Ничего себе! Филип едва не присвистнул. Вот тебе и чопорная школьная учительница. Вот почему она так оделась! Да, старина Барт, эта женщина не для тебя, ей нужен настоящий мужчина, который сможет оценить ее по достоинству.

Сьюзен стояла красная как рак, пытаясь удержать остатки самообладания. Бог знает чего ей стоило сохранять независимый и гордый вид. Филип отдал должное ее смелости и, сжалившись, решил не развивать эту тему.

Ехали молча, если не считать радостного повизгивания Эмери, которого самозабвенно облизывал Сократ. За пределами Хэвена открылись бескрайние просторы. Филип свернул с шоссе и ехал, пока их взорам не предстало целое море бурой грязи размером с футбольное поле.

— Вот, это наши хэвенские грязи, — с гордостью сказал Филип, словно гид, показывающий туристам достопримечательности.

— Откуда здесь столько грязи? — вежливо поинтересовалась Сьюзен.

— Я думаю, это подземный ручей. Он размывает почву, поэтому образуется грязь. Мы, жители Хэвена, любим здесь бывать, особенно дети.

Вся поверхность болота была испещрена следами от протекторов машин и отпечатками босых ног.

— Очень мило, — мрачно буркнула Сьюзен.

Филип прекрасно понимал, что ранил ее чувства, обидел ее, сам того не желая. Она восприняла его слова насчет «грязных планов» как намек, привыкнув к его насмешливой и несколько шокирующей манере разговаривать, поддразнивая ее. Сьюзен решила, что Филип намекает на секс, и отважно приняла его правила игры, не желая показывать, что смущена столь откровенным предложением. А он…

Сьюзен, должно быть, подумала, что я испугался, понял Филип, и с силой выжал педаль газа. Машина рванулась с места, брызги серо-коричневой грязи разлетались во все стороны веером. Пусть Сьюзен видит — Филип Мастерсон ничего не боится.

Но Филип не мог отделаться от мысли о том, как именно истолковала его вчерашние слова Сьюзен. То, как она сегодня выглядит: блузка с глубоким вырезом, обтягивающие брюки, макияж, распущенные волосы — что все это значит? Она хотела дать ему шанс? Сейчас, когда машина, дернувшись, остановилась посреди грязевого болота, Сьюзен невольно коснулась Филипа плечом, и его словно током прошило осознание того, каким же идиотом он был. Он готов был убить себя, такое растерянное и обиженное выражение было у нее на лице. Но не сама ли Сьюзен виновата в этом? Она просто неправильно поняла Филипа.

Ну хорошо, хорошо, я сам виноват! — неохотно признался он себе. Постоянно подшучиваю над Сьюзен, поддразниваю — неудивительно, что ей трудно разобраться, когда я шучу, а когда говорю серьезно. Мы просто не поняли друг друга. Сейчас мы устроим пикник — плед и провизия у меня с собой. А потом — возможно — отправив Эмери и Сократа погулять, займемся тем, что Сьюзен Уэллс, как выяснилось, подразумевает подвыражением «грязные планы».

Нет, не займемся, мрачно подумал Филип, сожалея, что поставил и себя, и Сьюзен в дурацкое, унизительное положение, а все из-за того, что неясно и двусмысленно, как оказалось, выразился. Теперь Сьюзен никогда не простит этого ни мне, ни себе, уныло подытожил Филип.