Amore mio, Юля Котова - Юлия Устинова Страница 28

— Кто знает? Уличные животные — выносливые.

Проходя под аркой мимо очередной мемориальной стены с десятками имен и дат, что являлась частью колумбария, мысленно я возвращалась в то самое лето…

Это были каникулы в начальной школе. Дед отправил меня с ответственным поручением к мусорным бакам. Там я и встретила Бредина. Он сидел на корточках перед дворнягой. Пёс тяжело дышал и истекал кровью. Должно быть, какой-то урод сбил его и так и оставил умирать мучительной смертью.

Нас тогда не пустили в автобус с грязным раненым животным, и мы несли того пса по очереди несколько остановок. А потом… Бредин достал все свои деньги. Тридцать два рубля. Администратор той ветеринарной клиники куда-то ушла, затем вернулась и сказала, что собаку будут лечить бесплатно. В тот день я поняла, что на каждого плохого человека найдется несколько хороших. Такая простая истина, которая в глазах ребенка стала настоящим откровением.

Сегодня же настала пора повторить старую аксиому: Бредин был самым настоящим рыцарем без страха и упрека, когда речь действительно шла о чем-то важном.

Наконец, мы достигли пантеона, куда так стремилась попасть японка. Это был вытянутый по форме зал. Высокие колонны упирались в полукруглые своды потолка с прямоугольными отверстиями, сквозь которые днем сюда попадал свет. А сейчас мы могли различить лишь то, что позволял нам видеть свет наших фонарей: витиеватые эпитафии на стенах, вазы с цветами и керамические урны. Уверена, они не были пустыми.

К этому времени я уже устала бояться и вздрагивать от каждого шороха, и думала лишь о том, чтобы поскорее найти этого парня и покончить с экскурсией, на которую никогда бы не подписалась при иных обстоятельствах.

— Там кто-то лежит! — эхом прозвучали слова Бредина. Он отпустил мою руку и направился к проему между колоннами у самой стены.

Японец лежал прямо на плите с эпитафией для некого Лоретти. Часть надписи, сделанную на сером камне выхватил свет моего фонаря. Сам парень лежал на боку, и, когда мы его перевернули, то увидели кровь на его виске и выступе мемориальной плиты, что служила ему постелью последние несколько часов.

— Он дышит. — Бредин низко склонился к японцу, и тот тихо застонал.

— Higashi-kun, kikoemasu ka?! Sore wa watashidesu! (Хигаши-кун, ты меня слышишь?! Это я!) — взволнованно воскликнула Рина. Она в считанные секунды оказалась рядом с нами. Парень открыл глаза и зажмурился, ослеплённый светом. — Taishita koto wa arimasen. Anata wa… tada nemurimashita. Okinai de (Ничего страшного. Ты… просто спал. Не вставай), — девушка положила руку ему под голову, а другой гладила щеку парня.

Где-то позади нас, за стенами кладбища, послышался звук сирены. Охранник сообщил по рации о том, куда следовало проводить врачей, и я ощутила настоящее облегчение.

Рина поехала со своим парнем в машине скорой помощи, а мы с Брединым ждали свое такси у центрального входа.

— Это был безумный понедельник, — пробормотала я, борясь с зевотой.

— Я бы не возражал против того, чтобы пережить его снова. Главное, чтоб с тем парнем, все было в порядке. — Бредин протиснул руки между моими, которые я держала в карманах чёрной куртки, и притянул к себе. — А ты смелая, Котова. Не каждая девчонка пошла бы на кладбище ночью.

— Это вообще-то не очень смешно. Я начинаю думать, что схожу с ума, — пробубнила ему в плечо.

— Когда ты рядом, со мной происходит то же самое, — он тихо засмеялся. — Но этот день я тоже не забуду… И я готов ждать столько, сколько потребуется. Только дай знать, когда вытравишь всех своих тараканов.

— Ага. Надейся и жди. Это очень живучий вид, поэтому у тебя нет шансов, Бредин.

— Ты так не думаешь, — уверенно произнес он.

Можно было возмутиться и наехать на него за то, что тот много себе позволяет, но в этом уже совершенно не было логики.

Поэтому, стуча зубами после визита в ледяную ванную комнату, где какой-то эскимос несколько часов подряд делал сквозное проветривание, я даже не сильно удивилась, когда в кровати ко мне присоединился Бредин.

— Слушай, я… — устало промямлила и, глубоко вздохнув, закрыла глаза.

У меня не было сил даже сформулировать свою противоречивую мысль. Я вновь желала, чтобы он убирался прочь и никуда не уходил.

Парень положил ладонь на бедро, провел ею вдоль бока и, прижавшись ко мне всем телом, с тяжёлым вздохом целомудренно коснулся губами моей щеки. В его действиях тоже хватало противоречий.

— Давай спать. Завтра тебя ждёт очередное сражение.

— С кем? — сонно пробормотала, чувствуя, как проваливаюсь в сон.

— С самой собой конечно, — прошептал Бредин, поглаживая мой затылок.