Превыше всего - Карен Рэнни Страница 28

Во сне он выглядел совсем молодым, но отнюдь не ребенком. Ни у одного мальчика не может быть такого волевого подбородка, таких полных чувственных губ, таких густых и длинных ресниц, которым могла бы позавидовать любая женщина. И уж тем более не может обладать юноша такой мускулистой, поросшей черными вьющимися волосами широкой грудью. Граф спал на боку, лицом к ней. Одна рука лежала у нее под подушкой, а другой он обнимал ее бедра. Даже во сне он не хотел отпускать ее.

Воспоминания о минувшей ночи обожгли ее щеки румянцем, но Кэтрин не жалела о случившемся. Она добровольно выбрала этот путь и если совершила грех, то по крайней мере соблазнителя она избрала достойного. В его руках она окончательно потеряла невинность, но он признал чистоту и непорочность ее души. Она поняла это. Она навсегда запомнит его нежные и страстные ласки, его слова и бесподобное, ни с чем не сравнимое ощущение его полной власти над ее телом. Она уже никогда не будет прежней Кэтрин: случилось то, чего она так боялась когда заключала этот договор с графом. Эта ночь любви навсегда останется с ней.

Фрэдди незаметно наблюдал за Кэтрин сквозь опущенные ресницы. Что будет дальше? Слезы или гнев? Утром между любовниками могут произойти самые неприятные сцены. Невозможно никогда предсказать, с каким настроением проснется женщина. Возможен любой всплеск эмоций — от раскаяния до ярости. Граф хорошо знал, что женщина может броситься в объятия мужчины от скуки, от желания отомстить неверному супругу, чтобы удержать ревнивого, но охладевшего любовника или просто бросая вызов судьбе. Но какие бы причины ни толкнули женщину в его постель, утром надо быть готовым ко всему.

Надутое лицо, выражающее укоры совести, необходимо успокоить поцелуями, на сердитое ворчание отвечать добродушным юмором. Иногда женщина, со страстью и желанием обнимавшая его ночью, начинает доказывать, что она стала жертвой обольстителя. Он никогда не понимал, как такие женщины могут искренне отрицать, что они занимались любовью с такой охотой и совершенно добровольно.

В последние годы подобные утренние сценки перестали его забавлять, вызывали скуку и раздражение. Иногда Фрэдди всерьез думал о том, чтобы иметь любовные связи с женщинами полусвета. Незаметно его мысли перешли к очаровательной воспитательнице его дочери. Зная взрывной характер Кэтрин, надо готовиться к настоящему аду. Граф ожидал первые ее слова с тревогой.

— Здравствуй! — мягко произнесла она, не отводя взгляда. Она поняла, что он давно наблюдает за ней.

— Здравствуй, — ответил он ей в тон, все еще не понимая, какое у нее настроение.

Лицо Кэтрин сохранило следы страстных переживаний ночи, а глубокий сон освежил его. Теплая, с легким румянцем на щеках, она была просто очаровательна. Фрэдди рискнул подвинуться к ней поближе. Она не отшатнулась. Не было ни слез, ни гнева в ее глазах. Боже, вот и прекрасный ответ на его вопрос! Кэтрин смотрела на графа с любопытством. Возможно, он привык в Лондоне вставать поздно и не любит утренние часы? Это она привыкла вставать с рассветом из-за Джули. Небо за окном было еще розовым, зимнее солнце показалось из-за серых облаков. Очевидно, ему лучше дать поспать до полудня или по крайней мере до тех пор, пока его настроение улучшится. Кэтрин перевернулась на спину и сладко потянулась, готовясь вставать.

Граф с осторожностью пододвинулся к ней еще ближе. Она сама прильнула к нему и, к его удивлению, нежно поцеловала в лоб, словно он был маленьким, как Джули, и погладила по голове, поправляя волосы. Это был жест заботливой воспитательницы и нежной любовницы одновременно, и это привело графа в замешательство. Избитые слова дешевой лести, которые он говорил по утрам своим любовницам, вылетели у него из головы.

— Я никогда не испытывал что-нибудь подобное, как в эту ночь, — признался граф дрогнувшим, слегка растерянным голосом. Кэтрин залилась краской. Именно это он и ожидал увидеть. — Ты не сон? — спросил он, нежно куснув губами и пощекотав языком ее шею.

Она захихикала. Он заглянул в ее смеющиеся глаза и подумал, что это не самый худший вариант пробуждения после ночи любви.

— Нет, я не сон, — произнесла Кэтрин и посмотрела в его серьезное лицо.

Он может сделать больше, чем обычный человек. Прошлая ночь была поистине волшебной. Ничего похожего у нее еще не было. Сына герцога нельзя даже сравнить с графом.

Они улыбнулись друг другу и некоторое время молча лежали рядом, настолько счастливые, что не хотелось ни о чем говорить, а тем более думать о будущем.

Неожиданно граф притянул ее к себе, перевернул, и Кэтрин оказалась лежащей на нем. Такое положение показалось ей странным, но она не успела даже подумать об этом. Его ласковые руки скользили по ее бокам, гладили спину. Она слегка взвизгнула, когда он нашел наиболее чувствительное место, и захихикала от щекотки.

— Нечестно! — запротестовала Кэтрин. Видя, что граф не собирается оставлять свое занятие, она приподнялась на колени, села на него верхом и попыталась прижать его руки к матрасу. Граф легко высвободил свои руки и продолжил гладить ее, любуясь ею. Ее кожа сделалась розовой в лучах восходящего солнца. Неожиданно Кэтрин наклонилась, и ее язык коснулся его соска, наполовину скрытого в завитках черных волос. Он даже перестал дышать на какое-то мгновение. А язык ее оказался на другом его соске, и вскоре к нему присоединились еще и зубы, сначала осторожно, а потом чуть сильнее начавшие покусывать чувствительную в этом месте кожу. Она улыбнулась ему. Улыбка была прекрасна, как зарождающийся за окном день, и обаятельна, как у ребенка. Граф невольно отвел глаза, опасаясь вспугнуть ее счастливую беззаботность. Кэтрин сейчас явно забыла обо всех условностях и ограничениях и просто наслаждалась своими чувствами, как дитя наслаждается долгожданным подарком. Она и была обнажена, как дитя, безотчетно радуясь чувству полной свободы и раскрепощенности. Фрэдди вдруг заметил свежую розовую царапину на ее груди и нежно провел по ней кончиком пальца.