Мой возлюбленный негодяй - Айрис Джоансен Страница 28

* * *

Когда Джордан въехал верхом во внутренний двор замка, Грегор поджидал его, прислонившись к каменной стене конюшни.

— Не желаю слышать от тебя ни единого слова, — отрывисто произнес Джордан. Грегор игнорировал приказ:

— Она не была готова.

— Нет. — Джордан смотрел прямо перед собой невидящими глазами. — Она заплакала, черт подери!

— Ах, а из-за тебя женщины еще никогда не плакали!

— Это заставило меня почувствовать себя… Это было ужасно. — Он возмущенно посмотрел на Грегоpa. — Если бы я точно не знал, что такое невозможно, я поклялся бы, что это ты подучил ее, как себя вести.

— Зачем? Ей достаточно просто быть самой собой. Куда ты едешь?

— Ты еще спрашиваешь?

Джордан пришпорил своего жеребца и вихрем пронесся через ворота замка.

Подняв взгляд к единственному освещенному окну на башне, Грегор облегченно вздохнул.

— Опасность была очень близко, голубка, — пробормотал он. За долгие годы, проведенные рядом с Джорданом, он еще не видел в нем такой страсти к женщине. Джордан во многом научился справляться со своей необузданной натурой, но он все равно оставался сыном Аны, а их обоих всегда неотступно манило недозволенное.

Ну что же, Джордан сам принял решение избегать этого запретного плода, так что, возможно, на какое-то время Марианна в безопасности.

Остается только ждать — и наблюдать.

* * *

Первый, кого увидела Марианна, спустившись утром вниз, был Грегор. поджидавший ее в холле.

— Ты сегодня рано встала, — ласково приветствовал он ее. — Это хорошо.

— Да? — Меньше всего она собиралась выполнять приказ Джордана поспать утром подольше. Уже через минуту после того, как он вышел из мастерской, ее охватил стыд из-за отвратительной слабости, которую она проявила. — Сейчас не так уж и рано. Обычно я встаю еще до рассвета.

— Какая ужасная привычка! Сам я предпочитаю поспать подольше, если у меня есть возможность.

— Тогда почему же ты встал? — с нарочитой небрежностью спросила она. — И где Джордан?

— Его нет. — Он помолчал, словно решая, следует ли ему ответить подробнее. — Он поехал навестить мадам Карразерс. Они давнишние друзья.

Он провел ночь в постели этой женщины, и он по-прежнему с ней. В душе Марианны шевельнулось кое-то непонятное и болезненное чувство. Но это не гнев, сказала она себе. У нее нет для этого причины.

Грегор взял ее за руку и повел в столовую.

— Я уверен, что он скоро вернется.

Может быть, это все-таки гнев, она возмущена только бесцеремонностью Джордана, пользующегося этой несчастной женщиной, чтобы утолить свою похоть.

Но, в конце концов, какое ей дело до этого человека? Пусть развлекается как хочет.

— Так почему же ты встал так рано? — снова повторила она.

— Я хотел убедиться, что тебе хорошо.

Его доброта ее глубоко тронула.

— Настолько хорошо, насколько вообще возможно в этом доме.

— Когда я только приехал, мне тоже было тут неуютно. — Грегор усадил ее за длинный стол, а сам уселся рядом. — В Кассане ничего столь величественного не было. Мы там живем очень просто. — Он вздохнул. — Как я по нему скучаю!

— Тогда зачем ты сюда приехал?

— Чтобы приглядывать за Джорданом.

— Он нанял тебя в охранники?

— Нет, меня не нанимали. Я приехал сам. — Грегор заметил ее любопытное лицо и усмехнулся: — Все очень просто. Джордан — один из нас, кассанцев. А нам не нравится, когда наши юноши начинают вести праздную и порочную жизнь, и становятся хуже, чем могли бы быть. Вот почему я приехал за ним приглядывать.

Марианна опустила глаза в тарелку.

— Мне кажется, он сам может прекрасно о себе заботиться.

Грегор рассмеялся:

— Ах, и тогда было так же. У этого девятнадцатилетнего парнишки цинизма хватило бы на нескольких взрослых мужчин. И неудивительно — ведь все обращались с ним так, словно наш мир и все, что в нем, созданы для его развлечения. Я никогда не видел настолько избалованного мальчишку. — Он поморщился. — И настолько вспыльчивого. Мы не раз с ним схлестывались, пока не пришли к согласию.

— На его условиях или на твоих?

— Конечно, на моих, — ответил он, удивившись. — По-другому и быть не могло. Его надо было приучить к дисциплине, попытаться обуздать этот бешеный темперамент, иначе с ним просто невозможно было бы иметь дело.

— Наверное, нелегко тебе пришлось. Меня удивляет, что ты остался.

— Не все было так уж плохо. Трудно противиться обаянию Джордана: он может приманить любую птицу, если пожелает.

— И это искупало неприятные моменты?

Грегор кивнул.

— Когда он был самим собой, а не тем, в кого его превратили, рядом с ним сердцу было тепло. — Он кивком указал на стоящую перед ней чашку: — Я не хочу, чтобы ты сегодня плотно завтракала, но подкрепиться тебе обязательно нужно. Пей. Это шоколад.

— Шоколад? — Марианна взялась за чашку. — Я его никогда не пробовала. Папа говорил, что он чудесный.

— Райский напиток.

Марианна осторожно сделала маленький глоток, потом отхлебнула побольше.

— Он мне нравится.

— И мне тоже. — Грегор осушил свою чашку и сделал слуге знак, чтобы тот снова ее наполнил. — У Меня вкус ко всему темному и необычному.

— Тогда я не удивляюсь, что тебе нравится Джордан, — сухо отозвалась она. — В нем есть оба эти качества.

— Ты все еще на него сердишься? На самом деле он ведет себя по отношению к тебе с редкой порядочностью. — Грегор поднес чашку к губам. — По крайней мере для Джордана. Но ты должна ему помочь.

— У меня нет времени и желания думать о том, как помочь Джордану. Я приехала сюда, чтобы работать и присматривать за Алексом.

— Это уже поможет. Чем меньше он тебя будет видеть, тем лучше. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты же не хочешь повторения вчерашней сцены? А когда вы все-таки будете встречаться, веди себя так же по-детски непосредственно, как Алекс.

— Я не могу притворяться.

— Тебе же было бы легче, если бы могла. — Увидев выражение ее лица, он безнадежно вздохнул. — А, ладно, поступай, как знаешь. Я постараюсь стоять между вами.

— Спасибо. — Марианна неуверенно похлопала по его огромной лапище. — Мне не нужны защитники, но это — великодушное предложение.

— Ты мне нравишься, — просто ответил он. — Но даже если бы ты мне не нравилась, я поступил бы так же. Это мой долг. Если случится то, чего я опасаюсь, это будет плохо и для самого Джордана. — Он заглянул в свою чашку. — Меня прислали присматривать не только за его телом, но и душой.