Страсть с повинной - Жаклин Бэрд Страница 28

Что с того, что Бенедикт захотел теперь Даниэля? Он не сможет отнять у нее ребенка, она ведь его мать… Напрасно она волнуется. Венедикт разумеется, разозлился, когда узнал, что у него есть сын, о существовании которого он и не подозревал. Но когда он успокоится, то все поймет, рассуждала Ребекка. Всего два дня назад он отменил свидание с ней ради некой мисс Гривз; наверняка это Фиона Гривз, которая за ним охотилась еще в Оксфорде. Его наглые слова насчет женитьбы не более чем издевательство. Ей нечего бояться. Она разрешит Бенедикту видеть мальчика раз в месяц и иногда на каникулы…

Спокойствие и уверенность вернулись к ней. Она наблюдала, как Бенедикт вошел в гостиную с Даниэлем на плечах.

— Тебе пора в постель, молодой человек, — весело проговорил Бенедикт.

— Ладно. Мама, пусть папа меня уложит. Он ведь у нас останется, и завтра утром я его увижу.

— Ты… — Она хотела сказать Бенедикту «Не сможешь», но при взгляде на него прикусила губу.

— Мы поговорим потом, а теперь покажи мне, где спальня.

И вот Ребекка стоит у кроватки Даниэля, а Бенедикт, усевшись на край кровати, читает ему сказку. Это всегда было моей заботой, думала она. Бенедикт взглянул на нее, и холодная насмешка в его глазах сказала ей, что он прекрасно понимает ее чувства; она покраснела до корней волос.

— Он заснул; пойдем, нам надо кое-что обсудить.

Она вздрогнула, когда он обнял ее и повел из комнаты. Если он и заметил ее дрожь, то никак не прокомментировал. Ребекка почувствовала тепло его руки сквозь ткань халата. И тут она вспомнила, что почти раздета.

— Извини, пожалуйста, я оденусь.

— Не беспокойся, ты и так хороша. Она покосилась на него. Его атлетическая фигура таила в себе угрозу, и она вдруг ощутила себя маленькой и беззащитной. Сняв его руку с плеча, она решительно направилась в гостиную.

Ребекка присела на диван, настороженно держа Бенедикта в поле зрения. Он снял пиджак и бросил его на кресло, распустил узел галстука и сел рядом с ней, небрежно вытянув ноги.

— Сядь поудобнее, чего уж! — заметила она иронически, стараясь не смущаться его близостью.

— Спасибо, я так и сделаю. — И под изумленным ее взглядом он снял галстук и швырнул его вслед за пиджаком, затем небрежно расстегнул пуговицы белой шелковой рубашки до самого пояса.

— Ты чем это занимаешься? — возмутилась она.

Он прищурился:

— Занимаюсь тем, чем хочу. И, начиная с этого момента, наши взаимоотношения будут продолжены на той же основе. Я буду делать то, что хочу! А ты — то, что я тебе прикажу! Надеюсь, ясно? — протянул он небрежным тоном, соответствующим его виду.

Она проглотила злобный ответ, готовый сорваться с ее губ. Спорить с ним бесполезно; незачем горячиться, борьба идет за ее сына. Отсчитал про себя до десяти, она заодно собралась с мыслями. Сложив руки на коленях, она начала:

— Бенедикт, я понимаю, что нам надо поговорить. Разумеется, встреча с Даниэлем тебя не могла не потрясти, и вполне понятно, что ты хочешь общаться с ним. — Она внимательно изучала свои сложенные на коленях руки, избегая смотреть на него. — Но ведь мы оба взрослые люди, и конечно же, если проявить уступки с обеих сторон, то можно достичь компромисса.

— И какого же ты хочешь компромисса со стороны человека, который четыре года не видел своего сына? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Я бы не возражала, если б ты виделся с ним раз в месяц и на каникулы один раз в год. — Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть, как он примет ее предложение. Его губы сжались в тонкую линию. — Ну хорошо, можно и раз в две недели, — торопливо уступила она.

— Ты уж лучше скажи: раз в день — и попадешь почти в яблочко, — подсказал он, и в голосе его послышался металл. — Я соглашусь только на безоговорочную капитуляцию. Мы поженимся, как я уже говорил, в течение трех дней.

Ребекку словно прорвало:

— Не смеши, пожалуйста. Я не могу стать твоей женой, и ты не можешь меня заставить. Даниэль — мой сын…

— Наш сын. — Его жесткий взгляд остановился на ее сердитом лице, и он перестал притворяться спокойным. Обхватив одной рукой, он прижал ее к груди, другая его рука притянула ее за шею так, что лица их почти соприкасались. — Ты что же, будешь еще сопротивляться, когда воочию убедилась, что Даниэль и я должны быть вместе! — В его глазах засверкали гневные искры. — Что ты за женщина? Мне бы тебя задушить за твои проделки, но вначале — да, вначале я тебя зацелую до потери сознания, и ты будешь моей, пока не взмолишься о пощаде!

Его рука сжала ей горло, и на мгновение она и впрямь испугалась за свою жизнь — ей не приходилось еще встречаться с такой яростью. Он наклонился к ней и, оставив без внимания предложенный ею компромисс, не позволив вырваться, впился ей в губы.

Она сопротивлялась его дикой страсти, хотя и сознавала; что он уже не владеет собой. Губы ее онемели, и, когда он наконец отпустил ее, она сердито проговорила:

— Ты сделал мне больно!

Его рука опустилась к подолу ее халата.

— Возможно, но мне было очень приятно, — бесцеремонно сказал он, и глаза его потемнели, предвещая новый взрыв безумства, не в пример опасней.

Затрепетав всем телом, она попыталась увернуться, но его руки сжали ее стальным кольцом. Он приподнял ее и положил к себе на колени.

— Подожди, Ребекка, я еще с тобой не покончил, — пробормотал он.

Она была полностью в его власти; ее голова откинулась назад, она глядела в его побагровевшее лицо, фиалковые ее глаза были широко открыты. Совершенно обездвиженная, загипнотизированная его взглядом, жаром его прикосновений, она окончательно лишилась воли.

Он вновь наклонился к ней и поцеловал, но на этот раз нежно, заражая своим чувством. Его руки ласкали ее с ног до головы, и она не могла не ответить ему — рука ее легко скользнула по его обнаженной груди, покрытой волосами.

Он припал лицом к ее шее, и вот она уже лежит плашмя в распахнувшемся халате. Бенедикт склонился над ней, ее руки обвили ему шею, и она ворошит его черные кудри и прижимает его голову к себе.

Его сильные ладони пустились в сладостное путешествие по ее обнаженному телу.

— Бенедикт, — прошептала она, не в силах больше сопротивляться своему желанию. Она жаждала его близости, ей так не хватало его все эти годы.

— Хорошо, хорошо, Ребекка, — пробормотал он, целуя ее грудь. Она вскрикнула, когда он слегка прикусил ей сосок, а он провел рукой по ее животу и глухо прохрипел:

— Здесь зародился наш сын… Ты хочешь, Ребекка? Скажи мне, прошу тебя… — потребовал он.

Дрожь пробежала по ее телу, каждый нерв горел как в огне. Ей казалось, что сердце ее сейчас разорвется.

— Да, Бенедикт, хочу, — пролепетала она. Ей хотелось видеть его тоже обнаженным… Сейчас… Она теряла рассудок; его руки сводили ее с ума…