Венецианская маска. Книга 2 - Розалинда Лейкер Страница 28

— Мое терпение подходит к концу! Мне нужен наследник, причем в самое ближайшее время!

— Подожди еще несколько лет. А после, если положение не изменится, вполне законным путем передай свои полномочия Пьетро, чтобы это дало ему возможность жениться и обрести наследника дома.

— Что? — Лицо Филиппо исказилось от гнева. — Ты действительно думаешь, что я могу пойти на это?

— Таков твой долг.

— К дьяволу этот мой долг! Я рожден быть главой дома и подохну им!

— Могу уверить тебя, что Пьетро никогда не пожелает жить здесь, в Венеции. И твое душевное спокойствие не будет затронуто.

— Нет!

— Короче говоря, я дал тебе совет, а твое дело — подумать над ним как следует, — холодно ответил Алессандро. — И считаю своим долгом напомнить тебе, что ты сам поставил себя в такое положение. Любая женщина дала бы тебе кучу детей, но ты из-за своей жадности, из-за вечной ревности к брату, из-за твоего ненасытного желания обладать всем, что принадлежало ему, пожелал и ту женщину, которая была его невестой.

— Не надо мне твоих пасторских нравоучений, — фыркнул Филиппо. — Что с тобой? Уж не собрался ли ты в епископы? Хочешь стать самым главным попом в Венеции?

— Это моя мечта, — не моргнув глазом признался Алессандро.

— Так вот, оказывается, почему ты отказываешься помочь мне в расторжении брака? Ты, видно, не желаешь, чтобы твоя семья вовлекалась в какие-то матримониальные склоки, ведь это может повредить твоей карьере!

— Совершенно верно. Так что, давай лучше закроем этот вопрос, — Алессандро сделал властный жест рукой. — Завтра я отправляюсь на материк навестить мать. Ты не встречался с ней в последнее время?

Не ответив, Филиппо поднялся, подошел к окну и какое-то время глядел на улицу.

— Я ее в глаза не видел с тех самых пор, как она покинула этот дворец.

Подойдя к Филиппо, Алессандро положил руку ему на плечо.

— Поедем завтра со мной. Лавиния написала мне, что матери нашей уже немного осталось на этом свете.

— Поезжай один. Мне нечего сказать этой старухе. Она сделает из меня посмешище, даже будучи на смертном одре.

Сокрушенно покачав головой, Алессандро вышел. Филиппо в бессильной ярости хлопнул ладонью по оконной раме. Брат разбил в пух и прах его последнюю надежду, он просто вынуждал его прибегнуть к другим средствам. Очень часто ему стал вспоминаться тот недобрый совет, который однажды дала ему мать. Каждый раз эти мысли вызывали у него стон, но в то же время укрепляли желание поступить именно так. Старуха твердо знала, что слова ее крепко-накрепко засядут у него в мозгу. Как же торжествовала бы эта старая карга, если бы ей довелось узнать, что судьба дала ему в руки сильное противоядие против сексуальных чар Элены, во власти которых он пребывал с тех пор, как впервые увидел ее. Как это часто происходит с мужчинами его возраста, женщина более молодая, намного моложе его, затмила всех остальных. Это была Бьянка.

Многие мужчины к сорока годам уже успевали потерять одну жену, а то и двух, которые не пережили очередные роды и дали возможность своим мужьям повести под венец новых невест, в их случае все происходило по воле Божьей. Ему же, судя по всему, самому придется вмешаться в ход событий и прибегнуть к насилию. У Филиппо не оставалось выбора. В Бьянке, в ее милом личике, в ее манящей томной фигуре, в ее прекрасных серебристых волосах и очаровательных полудетских манерах он обретет свою умчавшуюся юность и начнет жизнь сначала. Ведь она влюблена в него, он знал это, чувствовал. И теперь оставалось лишь открыть путь к ней.

Для Филиппо существовали два основных препятствия. Первое — все, вплоть до мельчайшей детали, должно быть рассчитано таким образом, чтобы подозрение не могло пасть на него. Второе — лишь он мог устроить судьбу Элены — такое решение имело глубокие корни, и он не мог ни переложить это на плечи кого-нибудь другого, ни отказаться от своих планов.

Алессандро, когда прибыл в дом, где доживала свои последние дни их мать, был шокирован видом Лавинии. Как же постарела сестра, каким измученным казалось ее лицо, но по-другому и быть не могло. Кто, кроме Лавинии, мог ухаживать за больной матерью и быть при ней сиделкой день и ночь? Теперь в ней уже с трудом можно было узнать когда-то красивую молодую женщину.

— Как мать? — спросил Алессандро, когда они обменялись словами приветствия.

— Неважно, но она все время спрашивала, когда ты, наконец, приедешь. Альвизе и Витале — редкие гости здесь, да и Маурицио бывает ненамного чаще. Пьетро обязательно примчался бы сюда из Падуи, если бы только мать позволила. Он пишет мне о себе, а я сообщаю ему обо всем, что делается в доме.

— Мы тоже регулярно пишем друг другу. Недавно у меня было кожное воспаление на руках, и он прислал мне мазь, которая очень помогла.

Лавиния помнила, как холил Алессандро свои бледные, с длинными тонкими пальцами, руки.

— Он очень опытный лекарь. Алессандро, я провожу тебя к матери прямо сейчас. Ей не понравится, что я задерживаю тебя.

Аполина Челано выглядела совершенно усохшей, какой-то маленькой, особенно, сидя на большой кровати и опираясь на подушки. В ее глазах вспыхнул огонь гордости при виде старшего сына, появившегося перед ней во всем малиново-красном великолепии шуршащей сутаны. На его груди висел массивный золотой крест, усыпанный дорогими драгоценными камнями. Годы не обезобразили его, и все, что он когда-то задумал, имело обыкновение исполняться. Алессандро поцеловал матери руку, нежно прикоснулся губами к щеке и уселся в кресло возле кровати.

— Ну, мать, как ты себя чувствуешь?

— Ты же видишь, как, — отрывисто произнесла она в ответ. В старухе зашевелилась зависть к полному сил и здоровья сыну. — Скоро вы все освободитесь от меня. Только нечего потом за меня молиться. Я сама позабочусь о пасторе — у меня есть свой духовник. Лучше расскажи-ка мне о последних скандалах в Риме.

Он очень сдержанно усмехнулся.

— Мать, у меня нет возможности растрачивать время на досужие сплетни.

— Значит, годы превратили тебя в зануду. Чего это ты складываешь пальцы домиком? Я этого терпеть не могу! — Он совершенно бессознательно приобрел странную привычку складывать, пальцы вместе, как это делают святые на картинах.

— Я приехал сюда не для того, чтобы меня отчитывали, словно шестилетнее дитя, — жестко произнес Алессандро. — Мне кажется, тебе будет интересно узнать, что я довольно серьезно разговаривал с Филиппо относительно отсутствия наследника главы рода. Должен сказать, что эта напасть затмила собой даже нашу победу над домом Торризи.

— Дом Торризи жил и продолжает жить, пока дышит Доменико.

— Но Доменико в тюрьме, и ему оттуда уже не выйти. Я упомянул об этом, когда беседовал с дожем, и он сообщил мне, что имя Торризи уже вычеркнуто из Золотой Книги. Никакого помилования не предусмотрено — единственной милостью по отношению к Торризи было решение не подвергать его пыткам.