Остров ведьм - Нора Робертс Страница 28

– Иными словами, вы не хотите ее усложнять, связываясь со мной.

– Вы опять угадали. Я схожу за салатом.

Зак дождался, когда она повернулась спиной, и широко улыбнулся.

– Ее легко раззадорить, – сказал он Диего. – Нужно только знать, за какую ниточку дернуть. Знаешь, чему я научился за долгие годы общения с женщинами? Почаще меняй ритм, и они никогда не догадаются, чего от тебя ждать.

Когда Нелл вернулась, Зак рассказал ей о детском враче из Вашингтона и биржевом маклере из Нью-Йорка, машины которых столкнулись у аптеки на Хай-стрит.

Он рассмешил ее и заставил успокоиться. Нелл сама не заметила, как заговорила о нравах, царивших на кухнях ресторанов, где ей приходилось работать.

– Вспыльчивость и острые предметы, – сказала она. – Очень опасное сочетание. Однажды шеф-повар грозил мне электрическим миксером.

Спустились сумерки, Зак зажег приземистую красную свечу, стоявшую на столе.

– Я и представления не имел, какие интриги плетутся за вращающимися дверями ресторанов.

– Кроме того, там кипят нешуточные страсти, – добавила она, наматывая на вилку лингини. – Пылкие взгляды над шипящими сковородками и разбитые сердца, осколки которых сыплются в консоме. Это настоящий паровой котел.

– Еда напрямую связана с чувственностью. Вкус, цвет, запах… Тунец – просто объедение.

– Значит, блюдо выдержало экзамен?

– Не то слово.

«Нелл идут свечи, – думал Зак. – Их пламя отражается в ее глазах, напоминая золотые отблески на поверхности бездонных голубых озер…»

– Вы сами придумываете блюда или собираете рецепты? – спросил он.

– И то и другое. Я люблю экспериментировать. Когда моя мать… – Она осеклась, но Зак молча взял бутылку и подлил вина в бокалы. – Она любила готовить, – просто сказала Нелл. – И принимать гостей.

– А моя мать… скажем так, кухня не была ее коньком. Я только в двадцать лет понял, что кусок свинины не обязательно отбивать, если ты его варишь. Она прожила на острове почти всю свою жизнь, но считала, что тунца добывают из консервных банок. Зато она умела обращаться с цифрами.

– С цифрами?

– Она дипломированный бухгалтер – ныне бывший. Вышла на пенсию. Они с отцом купили себе одну из этих консервных банок на колесах, год назад уехали путешествовать по Америке и отлично проводят время.

– Рада за них. – В голосе Зака Нелл почувствовала неподдельную любовь. – Вы скучаете по родителям?

– Да. Не могу сказать, что скучаю по материнской стряпне, но по их обществу – очень. Отец часто сидел на заднем крыльце и играл на банджо. Мне этого не хватает.

– Банджо?

«Господи, как мило…» – подумала она.

– А вы сами играете? – спросила Нелл.

– Нет. У меня пальцы не тем концом воткнуты.

– А мой отец играл на фортепиано. Он… – Нелл снова резко оборвала фразу и встала. – У меня тоже пальцы не тем концом воткнуты. На десерт я приготовила пирог с земляникой. Справитесь?

– Съем, но только из вежливости. Позвольте помочь вам.

– Нет. – Она махнула рукой, помешав Заку встать. – Я сама. – Освобождая тарелку Тодда, Нелл опустила глаза и увидела Диего, в экстазе валявшегося у него на коленях кверху пузом. – Вы кормили его блюдами со стола?

– Я? – Разыгрывая оскорбленную невинность, Зак поднял бокал. – С чего вы это взяли?

– Во-первых, вы его разбалуете; во-вторых, он заболеет. – Она опустила руку и хотела забрать котенка, но вовремя сообразила, что Диего лежит очень неудачно и этот жест может показаться слишком интимным. – Пустите его на землю, пусть побегает. Ему надо подвигаться после такого обжорства.

– Есть, мэм.

Нелл поставила кофейник и собиралась резать пирог, когда в дверь кухни вошел Зак со стопкой грязных тарелок.

– Спасибо. Но гости не убирают со стола.

– В моем доме убирают. – Он посмотрел на пышный и сочный красно-белый пирог. А потом снова на Нелл. – Милая, должен сказать вам, что это произведение искусства.

– Внешний вид – половина успеха, – ответила довольная Нелл. Она застыла на месте, когда Зак положил ладонь на тыльную сторону ее руки. Но тут же успокоилась, когда он просто заставил ее отрезать кусок пошире.

– Я большой любитель искусства.

– При таких аппетитах опасность заболеть грозит не только Диего. – Но все же Нелл отрезала Заку кусок, который был вдвое больше ее собственного. – Я принесу кофе.

– Я должен сказать вам еще кое-что, – начал он, взяв тарелки и снова придержав ей дверь. – Мне хочется прикоснуться к вам. Очень. Может быть, вы сумеете к этому привыкнуть.

– Я не люблю, когда ко мне прикасаются.

– Я не собираюсь торопить вас. – Тодд подошел к столу, поставил на него десертные тарелки и сел. – Нелл, после моих прикосновений синяков не остается. Я пользуюсь руками совсем по-другому.

– Я не хочу говорить об этом, – лаконично ответила она.

– А я говорю о себе, о вас и о наших отношениях.

– Никаких отношений между нами нет.

– Но будут. – Зак взял кусок пирога и попробовал его. – О боже… Если вы начнете торговать этим, то через шесть месяцев станете миллионершей.

– Я не стремлюсь к богатству.

– Отличный ответ. – Он одобрительно кивнул и вынул из пирога самую большую ягоду. – Знаете, некоторые мужчины ценят в женщине главным образом покорность и податливость. Лично я никогда не мог этого понять. По-моему, такой союз быстро приедается обоим. Там нет места искрам, если вы понимаете, что я имею в виду.

– К искрам я тоже не стремлюсь.

– К этому стремятся все. Вы просто еще не осознали этого. Впрочем, я согласен, что это дело весьма утомительное. Особенно если искриться круглые сутки. – Однако Нелл уже понимала, что утомить Зака не так легко. – Но если время от времени не испускать искры, – продолжил он, – вам будет не хватать их шипения. Когда готовят блюдо без приправ, есть, конечно, можно, но результат совсем не тот.

– Все это очень умно. Но некоторые чувствуют себя лучше, если придерживаются диеты, исключающей острое.

– Как мой двоюродный дедушка Фрэнк. – Зак взмахнул вилкой и вонзил ее в пирог. – Язва. Кое-кто говорил, что она была ему наказанием за грехи, и с этим трудно спорить. Он был несчастным упрямым янки. Закоренелым холостяком. Предпочитал лежать в постели с гроссбухами, а не с женщинами. Прожил до девяноста восьми лет.

– И какова мораль этой басни?

– При чем тут мораль. Я просто рассказал вам о моем двоюродном дедушке Фрэнке. Когда я был мальчиком, мы раз в месяц ходили обедать к бабушке. Это неизменно было в третью субботу. Она великолепно готовила жаркое в горшочках. То самое, которое потом подают на блюде в окружении маленьких картофелин и морковок. Моя мать не унаследовала от бабушки этого таланта. Мы объедались, а двоюродный дедушка Фрэнк в это время жевал рисовый пудинг. Старик пугал меня до смерти. Я до сих пор дрожу от одного вида глубокой тарелки с рисовым пудингом.