Его Высочество Ректор - Лючия фон Беренготт Страница 27

— Аххх… — мне хотелось сжать его руку бедрами, но я не могла — ноги были прочно зафиксированы этими чертовыми подтяжками. Приподнявшись, я пыталась заставить его пальцы проникнуть еще глубже, еще плотнее заполнить меня… но он прижал меня к матрасу второй рукой, не позволяя двигаться.

Медленными, лишающими рассудка, хорошо просчитанными движениями он доводил меня до самого пика и немилосердно возвращал обратно. И так раз за разом… раз за разом… И все это время я должны была смотреть ему в глаза — без сомнения, расширенными, как у наркомана, зрачками. Наконец, не выдержав, я отвернула голову, зажмурилась и укусила себя в плечо. Это было единственное, что я могла сделать, чтобы не начать умолять его. Или ругаться.

— Если вас так уносит от моих пальцев, представляете, что с вами будет, когда я коснусь вас языком, мисс Красновская? — его голос дразнил меня уже у самого уха.

Сразу кончу — что тут еще может быть? От первого же прикосновения. Во второй раз, потому что в первый я кончу прямо сейчас…

— Или не будем торопиться? — пальцы его снова остановились, в миллисекунде от моего оргазма. Нет, но как он угадывает?

Тяжело дыша, я открыла глаза и наградила его взглядом, без сомнения полным мольбы, страдания и ненависти.

— Какая низкая месть… Лучше бы вы меня отхлестали…

Я могла поклясться, что при этих словах он сильно втянул сквозь зубы воздух. Но в следующую секунду уже снова взял себя в руки и изящно выгибал бровь.

— Одно другому не мешает. Я могу хлестать вас И держать на краю…

— Так не честно… — пожаловалась я. — Вы обещали…

Вытащив пальцы, он поднес их ко рту и, не отрывая от меня взгляда, медленно облизал. Потом, как был — в рубашке и брюках — опустился на кровать между моих ног. И улегся там, не сводя с меня глаз.

— Что ж… Нехорошо обманывать девушек. Даже шантажисток.

Я замерла, боясь дышать. Устроившись на одном локте, он вновь скользнул в меня пальцами… поводил там, гладя влажные, чувствительные стенки… вытащил, потер подушечкой большого пальца вокруг возбужденного отверстия…

— Пожалуйста… — попросила я. Что угодно, как угодно… Только… пожалуйста…

Но он не спешил. Играясь, он продолжал ласкать меня, казалось еще целую вечность. То целовал в ямочках с внутренней стороны бедер — почти-почти там, но не совсем. То поднимался выше — и опять я чувствовала его язык в опасной близости к промежности, но уже сверху… Целовал по низу живота, даже лизнул пару раз в пупок…

И когда я уже думала, что окончательно сойду с ума в этом чертовом бункере, на этой чертовой кровати, он сделал нечто совершенно невообразимое. Оттянув кожу над лобком наверх, так что там все закрылось и стянулось, как если бы я свела ноги вместе, он вдруг ровно и четко провел языком вдоль сжатых складочек, проникая глубоко внутрь.

Беспомощный, неудержимый стон вырвался из самой глубины моего исстрадавшегося тела. А может, это был всхлип… Запрокинув голову, я встретилась глазами с портретом над изголовьем кровати. Грузный, темноволосый мужчина в воротнике как у королевы Елизаветы смотрел на меня с такой гордостью, как будто это он вот уже полчаса сводил меня с ума своими пальцами и языком.

Но долго наблюдать за горделивым портретом у меня не получилось. Потому что, плотно вжавшись в меня лицом, господин ректор добрался, наконец, до самого чувствительного места на моем теле.

— О да, Ник, там… там! Еще… о, боже, еще…

Не отдавая себе отчет в том, что вырывалось из моего рта, я направляла его, подставляя все те точки, которые просто должны были быть обласканы и облизаны, задыхаясь от невиданного, неописуемого наслаждения. Его язык был то нежным и податливым, растворяясь в моем теле, заставляя его двигаться вместе с собой, то сильным и почти острым, ударяясь в меня, доставляя наслаждение, граничащее с болью. А потом Кронвиль вдруг взял и аккуратно всосал мой вздрагивающий, пульсирующий бугорок себе в рот.

Меня снесло. Слишком долго я хотела этого, слишком долго мечтала и видела это во сне. Мой мир сжался до крошечной пружинки внизу живота и взорвался спустя секунду оглушающим, красно-белым фейерверком. Выгнувшись, насколько позволяли путы, я что-то прокричала, не узнавая собственного голоса, и вцепилась ему в волосы, невзирая на приказ «не двигаться».

Уже опадая на кровать, я почувствовала слезы на своих щеках. Я люблю его, стало вдруг понятно как день, и я испугалась, что могла произнести это вслух.

* * *

— Ник, значит?

Я открыла один глаз и сонно глянула на него. Пожала плечом.

— Ну, не господин же ректором мне называть человека, которому я только что кончила в рот.

От моих слов он слегка дернул ногой и прижал меня к себе сильнее.

— Полагаю, мне тоже стоит перестать называть вас мисс Красновская.

Я хмыкнула.

— Ты уже звал меня Анжелик. Там, в лесу.

Нет, мне определенно нравилось быть его пленницей. Прикольно было бы пожить тут. Пусть бы за мной ухаживал, еду приносил… Давал частные уроки… Воспитывал. Перевоспитывал. Связывал. От таких мыслей внизу живота снова сладко заныло, и я закинула на него ногу. А заодно вспомнила, что он до сих пор не то, что не удовлетворен, но даже еще и не разделся.

Не порядок. Придвинувшись ближе, я прошлась рукой вниз по его рубашке, расстегивая пуговицу за пуговицей. Даже сквозь ткань ощущалось, до какой степени он напряжен — мышцы живота вздрагивали при каждом моем прикосновении. Добравшись до ремня на его брюках, я медленно расстегнула пряжку, спустила вниз молнию, и провела пальцем по твердой и горячей выпуклости под серыми боксерами.

Над моей головой раздался странный звук, похожий на шипение и в плечо мне впились длинные, сильные пальцы.

— Правда? Не… припомню, что бы я вас так называл… — в противовес пальцам, ровным и почти спокойным отозвался господин ректор.

То есть… Ник.

— Ник… — произнесла я, смакуя, — Никки… Ник…

И погрузила руку в темноту расстегнутой ширинки, полностью обхватив его член ладонью.

— Holy fuck… — неожиданно ругнулся он, накрывая мою руку своей и толкаясь бедрами мне навстречу.

Ах так? Я ему — Никки, а он мне — «холи фак»? Нет, так не пойдет.

Я бесцеремонно вытащила руку.

— Что? Сдрейфила? — слегка задыхаясь, спросил он.

Сев на кровати с обиженным видом, я по-детски надула губки.

— Мисс Красновская не умеет ласкать мужской член… — низко наклонившись над его плененным достоинством, я поменяла выражение лица на то самое… как на фотографии… — В отличии от Анжелик.

Он сузил глаза.

— И сколько раз, интересно… Анжелик… «ласкала мужской член»?

Серьезно? В такой момент он собрался мне морали читать?! У меня слегка отвисла челюсть от такого лицемерия, и я бы всерьез обиделась, если бы вдруг не поняла, насколько… эротична вся эта ситуация — независимо от того, играет он или беспокоится о моей нравственности всерьез.