Прерванная игра - Кэтрин Куксон Страница 27

Через две недели Рори привезли домой в кебе, за что заплатила мисс Кин. Она навещала его в больнице три раза. Во время последнего визита Рори уже сидел в койке, облокотившись на подушки. Он молча выслушал мисс Кин, которая передала ему слова отца.

Рори может не волноваться, должность остается за ним, и он займет ее, когда сможет вернуться на работу. Более того, теперь он займет место мистера Армстронга. Отец взял на работу нового сборщика, но он уже пожилой, ему тяжело обслуживать весь район. Но это честный человек, а честных людей сейчас найти трудно. Отец всегда это знал, а недавно еще раз убедился в этом.

Затем мисс Кин спросила:

— У вас есть какие-то мысли по поводу того, кто напал на вас?

Рори только и смог, что медленно покачать головой. Он смотрел на мисс Кин, не отводя взгляда.

Она улыбнулась.

— Надеюсь, мистер Коннор, вы скоро поправитесь. А когда будете готовы вернуться домой, за вами приедет кеб.

Сознание Рори прояснилось, мозг работал нормально и постоянно твердил Рори, что надо уже жить настоящим и не надеяться, что он снова погрузится в дурман, в котором пребывал первые дни, когда буквально все — медсестры, врач, Рут, отец и Джейни — говорили ему: «Не волнуйся, все в порядке. Тебе с каждым днем становится лучше. Это чудо. Настоящее чудо».

Хотя через три дня Рори уже перестал произносить вслух «Питти», это слово все еще занимало его подсознание. Стоило только закрыть глаза, как он видел приближающуюся к нему огромную ступню. Это все, что он помнил: огромная ступня. Рори не помнил, куда его начали бить: по голове, или в пах, или по ребрам. Но ребра ему точно сломали. Первые дни было трудно дышать, теперь стало полегче. Тело, хотя и покрытое с головы до ног иссиня-черными синяками и ссадинами, уже не причиняло мучительную боль. Рори не знал, как он сейчас выглядит, но ему казалось, что распухшее лицо такое же широкое, как и плечи.

Только вернувшись домой, он увидел свое отражение в зеркале. Когда ему помогли подняться по ступенькам и войти в дом, Рори прямиком направился к каминной полке. И хотя Рут попыталась удержать его, он мягко отстранил ее, наклонился вперед и посмотрел на свое лицо в продолговатом, испещренном крапинками зеркале. Нос остался прямым, но глаза выглядели так, словно они находились во впадинах, заплывших жиром. Волосы над левым ухом были сострижены почти наголо, до самого уха тянулся длинный, неровный шрам.

— Не волнуйся, с лицом все будет в порядке.

Рори повернулся, посмотрел на Рут, но ничего не сказал, а она продолжила:

— Мы приготовили тебе постель внизу, ты еще не сможешь подниматься и спускаться по лестнице. А мы будем спать наверху.

Рори медленно, словно старик, произнес:

— Я смогу подниматься по лестнице.

— Нет, мы уже все устроили, — возразила Рут. — И не волнуйся. Лучше сядь. — Она подвела Рори к деревянному стулу с высокой спинкой, и тот, опустившись на стул, почувствовал облегчение, потому что ноги еще плохо держали его.

— Я смогу подниматься по лестнице, — повторил Рори. Говоря это, он смотрел на Лиззи, которая удалилась в кладовку, словно прочитала его мысли. Он не желал спать с ней в одной комнате, хотя ее кровать и была отгорожена занавесками. Рори ничего не мог поделать со своими чувствами по отношению к Лиззи. Он понимал, что последние недели она ухаживала за ним, приходила в больницу каждый день, а он не сказал ей ни единого доброго слова даже тогда, когда смог говорить, все равно не сказал. Странно, но Рори никак не мог простить Лиззи то, что его матерью оказалась не Рут, которую он всегда считал родной матерью.

Никто ни разу не упомянул о Джоне Джордже, никто ни разу даже не назвал его имени, но тот факт, что Джон Джордж ни разу не появился в больнице, говорил сам за себя. Значит, с ним что-то случилось. Рори предполагал, что могло случиться, на самом деле даже твердо знал это. И еще знал, что ничем не станет помогать ему. Потому что не может. Господи, он просто не может.

— Вот, выпей. — Лиззи протянула Рори чашку с чаем. Он взял ее, не глядя на Лиззи, и буркнул:

— Спасибо.

— Старый Кин поступил очень благородно, прислав за тобой кеб. Оказывается, не такой уж он плохой, как о нем говорят. И дочь его приходила в больницу. Господи, какая же она невзрачная. Одета хорошо, но совсем некрасивая. Но старик, видимо, ценит тебя.

— Ох! — От этих слов Лиззи голова Рори слегка дернулась, но даже это движение вызвало у него боль. Он прижал ладонь к шее и несколько раз медленно повернул голову из стороны в сторону. А Лиззи тем временем продолжила:

— Конечно, ты знаешь его лучше, чем я, но поступки говорят сами за себя.

Когда Лиззи забрала у Рори пустую чашку, чтобы вновь наполнить ее, Рут, шуровавшая кочергой в камине, сказала:

— Я сейчас займусь обедом. — Она повернулась и посмотрела на Рори. — Как хорошо, что ты снова дома. Теперь мы сможем вернуться к нормальной жизни.

Рори кивнул и робко улыбнулся Рут, но ничего не сказал. Странно, последние недели его так тянуло домой, подальше от выкрашенных в холодный цвет больничных стен, подальше от клинической стерильности, но сейчас, глядя на кухню, которую Рори всегда считал большой, он подумал, что на самом деле она маленькая и тесная. Раньше он никогда не думал об этом, он вообще раньше не думал о многих вещах. Не думал о том, что он трус. Да, иногда он боялся, но не трусил. А вот теперь в глубине души Рори чувствовал, что он не только боится, но и трусит.

Он всегда боялся замкнутых пространств, наверное поэтому и оставлял всегда двери открытыми. Да и сборщиком квартплаты пошел работать с большой охотой, поскольку значительную часть рабочего времени приходилось проводить на улице. И всегда ужасно боялся оказаться запертым где-то. Рори припомнился тот случай, с которого у него, вероятно, и зародился этот страх. Парни Лири, жившие по соседству, вечно озорничали. Как-то они выловили из реки ящик, похожий на гроб, притащили его во двор и оставили сохнуть, прежде чем пустить на дрова. Решив подшутить над Рори, парни уложили его в ящик и забили крышку гвоздями. Сначала Рори кричал, но потом его охватил такой страх, что крик застыл в горле. Когда его крики стихли, парни сами испугались того, что натворили, и стали снимать крышку, но никак не могли с ней справиться.

Когда, наконец, они вытащили Рори из ящика, тело его было застывшим и неподвижным, как настоящий труп. И только после того, как Рори вырвало, к нему снова вернулся голос. После этого ему стали сниться кошмарные сны, и он, находясь в сомнамбулическом состоянии, вставал с постели, выходил из комнаты и спускался по лестнице. Но, доходя до двери кухни, которая вела на улицу, он всегда просыпался, возвращался в постель и лежал там, дрожа, пока не согревался и не погружался в сладкий сон.

Однако с того времени, как он стал работать сборщиком квартплаты, кошмарные сны прекратились, и он уже много лет не бродил по ночам. Но что теперь ждало его впереди?