Входи, открыто! - Марианна Кожевникова Страница 27

Вика от неожиданности даже покраснела. Ну и Михаил Алексеевич! Вот уж от кого она подобных шуток не ожидала!

Но как ни странно, именно потому что Михаил Алексеевич был человеком сдержанным, холодноватым, шутка улучшила ей настроение. Выходило, что молодой красивый и очень престижный преподаватель ей симпатизирует. Вика пошла и посмотрела на себя в зеркало, чтобы понять, почему симпатизирует: потому что хорошенькая? Или потому что умненькая? Сияющие глаза сказали: и хорошенькая, и умненькая. Как оказалось, ей на пользу хорошее отношение, тогда в ней виден и ум, и привлекательность.

Вика вытащила из шкафа карандаши и бумагу для Иринки и посадила ее у окна рисовать.

— Если чаю захочешь, скажи! Будем чай пить, — пообещала она и принялась за составление расписания экзаменов. Дело это было ответственное, и она с головой ушла в работу.

Иринка ей не мешала, она сидела и тихонько рисовала, время от времени с любопытством поглядывая по сторонам.

На удивление весело шли в этот день у Миши консультации. Может быть, в этот день он впервые по-настоящему хотел помочь крашеным Иришкам сдать экзамены. Не напугать, не потребовать, а помочь. Разъясняя трудности, он то и дело шутил, а с шуткой все и запоминается лучше.

— Ой, какой вы, оказывается! — восхищенно сказала ему на прощание одна из студенток.

— О-о, я какой! Приходите на экзамен, познакомимся, — отозвался он басовитым «волчьим» голосом, и студенты опять засмеялись.

Экзамен должен был быть на следующий день, но напряжение вдруг рассеялось, и Мише показалось, что эта группа неплохо сдаст его. А ведь он слыл неумолимым…

В перемену он отправился в преподавательский буфет купить своим дамам, Иришке и Вике, пирожков. Или салатиков? Ребенок-то, наверное, проголодался. Крашеная блондинка, дебелая крупитчатая тетя Рая уже слышала, что в гостях у факультета Мишина дочка.

— Не дам тебе пирожков, — заявила она ему. — Нечего ребенка сухомяткой кормить. Веди ее сюда, у меня и супчик, и второе есть, все свеженькое, для себя варила.

— А на двоих хватит? — спросил Миша.

— Для тебя, что ли? — Рая оценивающе вскинула на него крашеные ресницы.

— Для Вики, они там вместе трудятся, — сказал Миша.

— Тащи и Вику, — согласилась Раиса, — накормлю девчонку.

На кафедре Миша нашел полную идиллию, обе девочки сидели, склонившись над бумагами.

— Ты только посмотри, папа, какого я слона нарисовала. Твоего оранжевого, — обрадовалась отцу Иришка. — Он летит домой в Африку.

— Молодец слон! — одобрил Миша. — Если Вика позволит, пусть он тут у нас на кафедре летит. А сейчас мигом к тете Рае на обед!

Вика принялась отнекиваться, но Миша, объяснив ей, что непедагогично показывать ребенку дурные примеры и учить его не есть вовремя, взял ее за одну руку, Иринку за другую и повел по коридору в столовую.

Навстречу им попался заваспирантурой, толстый, с бородой и в очках. Иринка уставилась на него с опасливым удивлением: может, это Карабас-Барабас? Троица приостановилась, и заваспирантурой тоже. Заметив Иринкин взгляд, спросил:

— Ты ко мне в аспирантуру хочешь?

— Вика хочет, — неожиданно заявил Миша.

— Неужели? А почему она ко мне не подошла? — взглянул на обомлевшую Вику заваспирантурой.

— Стесняется, Виктор Петрович, но раз вы приглашаете, непременно подойдет. Ничего ведь нет невозможного для такой талантливой и трудолюбивой девушки!

— Приглашаю, конечно, приглашаю, — согласился заведующий. — Приходите, Вика, поговорим, обсудим. Есть кое-какие возможности, кое-какие возможности есть…

И он пошел дальше, Миша подмигнул Вике, а та, вся пунцовая, пробормотала:

— Уж и не знаю, как вас благодарить, Михаил Алексеевич.

— Скажи «спасибо», и все, — подала голос Иринка. — Меня мама так научила.

Миша рассмеялся.

— Да и спасибо говорить не за что, — сказал он. — Ты же у нас только поступаешь. На вечерний или на дневной?

— Я уже окончила, Михаил Алексеевич. В прошлом году, — сухо ответила Вика.

— Неужели и у меня занималась? Почему же я тебя не запомнил? — искренне изумился Михаил.

— На этот вопрос вы скорее меня ответите, — отрезала Вика и гордо подняла голову. — Но вам за участие и внимание, — она сделала паузу, — большое спасибо, — добавила она, открывая дверь в столовую и беря Иришку за руку.

— А вам приятного аппетита, девочки! — пожелал вслед неестественно прямой спине Вики Миша.

Про себя он посмеивался. Он терпеть не мог избытка благодарности у молоденьких девушек, пунцовых щечек, пылающих ушек, а потом красных глазок. Такое в его практике уже бывало. Влюбленных девочек он боялся как огня. И правильно делал.

Вику он поставил на место и был доволен. Однако проблема, куда пристроить Иринку, оставалась проблемой, и, как оказалось, Миша решал ее подспудно на протяжении всего семинара. Прозвенел звонок, и пришло решение.

Миша вспомнил, что в его распоряжении находится целый женский батальон, при котором он служит на посылках, — все бабушки, бабулечки, тетушки и тетеньки его подъезда. Мысленно перебрав свою гвардию, Миша остановился на тете Оле и тете Поле. Тетя Оля, худая, остроносая, с рыжими крашеными волосами, жила на первом этаже и могла погулять с Иришкой, а у тети Поли, полной, седовласой, с румяным лицом и серыми глазами, был чудесный полосатый кот. Она жила как раз над ними, на четвертом этаже. Словом, на ближайшие две недели Иринку вполне можно будет обеспечить няньками.

По дороге домой он сообщил Иринке и о коте, и о прогулках, и о двух бабушках.

— Я хочу к бабушкам, — подумав, сказала Иринка. — И к коту хочу, и гулять возле твоего дома на детской площадке.

— А на кафедре сидеть? — поинтересовался Миша.

— Тоже хочу. Мне тетя Вика очень понравилась.

Миша усадил Иринку ужинать и позвонил тете Оле. Она разахалась, заспешила, задала Мише множество вопросов, которые он пропустил мимо ушей, потом пообещала Иринке оладушков напечь и к тете Поле на четвертый этаж отвести с котом поиграть.

— А я вам картошки на обратном пути куплю, — пообещал Миша. — Или, может быть, батареек купить и часы завести?

— Я часы сама завожу, — с достоинством сообщила тетя Оля. — Это Поля полная, ей тяжело на стул взгромождаться.

— Значит, картошка нужнее? — еще раз спросил Миша.

— Нужнее, нужнее, — согласилась тетя Оля.

— И разумеется, с завтрашнего дня открываю табель и считаю вам рабочие дни, — добавил он.

Тетя Оля не стала лицемерить и отказываться, жила она, как большинство немолодых одиноких людей, трудно, ей лишняя копейка карман не потянет.

— Спасибо, Миша, договоримся, в обиде друг на друга не останемся.