Ищу импотента для совместной жизни - Габи Хауптманн Страница 27

Да завершится летний зной – пора.

Всевышний, брось густую тень на гомон,

… в замолкший гомон пашен кинь ветра.

Плодам последним подари тепло

календ осенних, солнечных, отрадных,

и сделай сладость гроздей виноградных

вином, что так темно и тяжело.

Бездомному – уже не строить дом,

покинутому – счастья ждать не надо;

ему осталась горькая услада:

писать посланья, и в саду пустом бродить,

и ждать начала листопада. [2]

«Рильке», – повторяет про себя Кармен. Это очень хорошее стихотворение. Она ложится на спину, натягивает одеяло и пытается осмыслить только что прочитанные строки. «Как здорово сказано: «И в саду пустом бродить и ждать начала листопада». Ведь я тоже одинока. Я тоже – как осенний лист на ветру». На глаза вдруг наворачиваются слезы. Настроение становится сентиментальным. Как замечательно было бы брести по аллее вдвоем, шурша листьями, и просто радоваться, тихо радоваться жизни! Зайти в старое кафе, пить там горя чий чай, крепко прижавшись друг к другу. Так! А что в конверте? Кармен снова выныривает из-под одеяла. Нет, не ногтем! Вскрывать ногтем такой конверт – моветон! Она спрыгивает с кровати, быстро приносит из кухни нож. Кровь будто быстрее побежала по телу. Может, у нее вовсе не грипп? Просто переутомление. Значит, если она здорова, то по прочтении этого письма может позволить себе стаканчик красненького. Кармен быстро откупоривает бутылку, наполняет стакан, поднимает подушку, чтобы удобнее было сидеть в кровати, и залезает под одеяло. Так, теперь письмо. Медленно вскрывает конверт и достает лист картона. Это рисунок. Скорее всего, выполнен при помощи компьютера и раскрашен после акварелью и цветными карандашами. В верхнем левом углу нарисован солнечный диск, рядом – пара летящих лебедей. Ниже, на темно-красной крыше дома, – котик и кошечка склонили друг к другу свои мордочки. Еще ниже, в окошке дома, милуются две канарейки. В самом низу полотна – две мышки. А в другом углу – пара божьих коровок. Одна как бы смотрит на солнце и говорит другой: «Сокровище мое, п смотри! Это мы отражаемся в небесах!»

Кармен очарована. Что же это за человек, которому не жалко времени на такие шутки! Несколько фраз, написанных от руки, вполне соответствуют рисунку:

Милая незнакомка, я ничего не знаю о вас и, конечно, не знаю, могу ли стать тем партнером, которого вы ищете. Но меня непреодолимо влечет к вам – не могу сказать почему. Человек должен иногда поддаваться таким чувствам. Ведь если проигнорировать их, чувства все равно никуда не денутся.

Мне хотелось бы совершить с вами в один из осенних вече ров долгую прогулку по засыпанному листвой городу, а потом в каком-нибудь кафе возле камина выпить по стаканчику глинтвейна…

На этом месте Кармен поднимается и садится в кровати. Надо же! Только что она представляла себе именно такую кар тину. Читает дальше:

… Пару слов о себе. Мне – 34, и, кажется, я очень хорошо понимаю вас. Я раньше относился к категории сверхсексуальных самцов, которые только и могут, что трепать нервы нормальным женщинам. Но прежде не осознавал этого. Я все время шел на поводу у своего маленького дружка. Только в последнее время мне стало понятно, что любовь и доверие ничего общего не имеют с сексом. Пожалуйста, не звоните мне, а напишите.

Ваш Давид Франк.

Кармен медленно откидывается на подушку. Это он! Она уверена, что теперь нашла то, что искала. Хочется прямо сейчас схватить телефонную трубку и позвонить. Как звучит его голос? Как он выглядит?

Она задумчиво делает глоток вина. Надо написать ответ? Но Кармен целую вечность не писала писем. У нее даже нет нормальной почтовой бумаги. Да и какая бумага подойдет? Пожалуй, думает она, надо купить черный картон и ручку с серебристыми чернилами и тонким пером. Это подойдет. Надо ли вставить в письмо стихотворение? Нет, это будет повторением. Кармен смотрит на часы. Можно прямо сейчас сбегать в магазин канцтоваров и все купить. Время – около шести. Что же она так суетится?..

Кармен выскакивает из постели, натягивает джинсы и пуловер, кроссовки – на босые ноги, хватает кошелек, ключи и мчится в гараж. Уже по пути вспоминает, что простужена. В спешке даже забывает надеть пальто.

Через полчаса она возвращается. Все куплено. И не только то, что намечала. Почтовая бумага разного вида, несколько ручек. Даже одна авторучка. Кармен садится за стол. Теперь не хватает только подходящей идеи. Лист за листом летит в корзину. Ах, если бы рядом была Эльвира! Она смогла бы помочь. Или Лаура… У Лауры всегда есть в запасе неординарные идеи, а ее фантазии можно позавидовать! Но их нет, а письмо надо отправить самое позднее завтра утром. Нельзя терять времени!

Наконец все готово. Серебристыми буквами на черном фоне:

Милый Давид, ваше письмо потрясло меня.

Ваше предложение принимается. Мое представление об осе ни именно такое, как в стихах Рильке. Если бы я могла, то нарисовала бы лес, усыпанный осенней листвой, две тесно прижавшиеся друг к другу фигуры и собаку. Надеюсь, она у вас есть. А если нет, так и ладно… Тогда только вы и я.

Очень хочу как можно скорее услышать вас.

Кармен Легг.

Положить фотографию или нет? Если да, то какую? Он свою не вложил. Ладно, удивим друг друга. Она аккуратно пишет адрес на конверте: «Розенвег, 17». Розенвег, Розенвег, где бы это могло быть? Надо поискать на карте и съездить туда завтра! Ясно, можно забрать Эльвиру из больницы и поехать туда. Придется сделать лишь маленький крюк. А что, если он увидит ее и потом узнает? Это было бы нелепо. Но можно прокатиться туда, пока темно. Сейчас?

Кармен в сомнениях. Если он лично принес свое послание в газету, может, и она тоже сама доставит свое? Или это будет вторжением в личную жизнь? Очень может быть. Ладно, утром надо будет спросить у Эльвиры.

Направляясь в постель, она вспоминает про письмо Феликса Хофмана. «Ах, совсем забыла. Что теперь делать?»

– «Не выбрасывай его, – советует ей внутренний голос. – Договорись и с ним о встрече. Мало ли? Вдруг Давид окажется пустым билетом, а ты можешь упустить свое счастье».

«Утром я подготовлю посылку для Анны Марии, – говорит она себе, уютнее устраиваясь в постели, – и все будут довольны!» И тотчас засыпает…

Эльвира уже ждет ее, сидя в приемном покое со своим маленьким саквояжем. Обнимаются так, словно не виделись целый век. В машине Кармен едва сдерживается, чтобы не задать все накопившиеся вопросы. Нет! Надо дождаться подходящего момента – и тогда начать разговор о Штефане Кальтенштейне.

– А куда мы, собственно говоря, едем? – удивленно спрашивает Эльвира.

– Розенвег, семнадцать!

– Розенвег, семнадцать? Интересно! Мы там что-то забыли?