Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон Страница 27

У меня екнуло сердце.

— Ты же сказал, что мне не стоит быть банкиршей.

— Не стоит, и ты сама это знаешь. Так как, подвезти?

Галстук и пиджак у него лежали на заднем сиденье, и он расстегнул две верхние пуговицы рубашки. На нем были золотые «пилотские» темные очки от «Рзй-Бэн».

— А ты можешь? — Я не могла поверить, что все это происходит со мной.

— Конечно, могу.

И четыре месяца спустя я лежала на потрепанном обюссонском ковре, положив голову на гобеленовую подушку, перед камином в его довоенной двухкомнатной квартире в меленьком здании на Семьдесят первой улице между Парк-авеню и Мэдисон-авеню. Мы целовались уже час. Филип любил целоваться; мне никогда раньше не попадался мужчина, не зацикленный на том, чтобы скорее перейти к следующей стадии. Впрочем, секса у нас в те дни тоже было достаточно.

Филип встал, чтобы принести мне еще вина, и я посмотрела на его удаляющуюся по коридору обнаженную спину. Он двигался плавными, элегантными и деловитыми шагами. Я поверить не могла, что он заинтересовался мной, брюнеткой маленького роста из среднего класса, живущего в пригороде, а не какой-нибудь шикарной блондинкой из загородного клуба. Я беспокоилась о том, что будет, когда приедут мои родители и пожелают сходить на диснеевский мюзикл или прокатиться по городу в двухэтажном автобусе.

Он сел по-турецки рядом со мной и положил мою руку себе на колени. Брюки его были так сильно поношены, что на ощупь казались тонкой фланелью.

— Вот что я думаю: по-моему, тебе стоит уйти с работы.

— И на что я буду жить?

— Я не имею в виду, что тебе вообще не надо работать. Но тебе стоит сменить обстановку. Нужно перейти в другую сферу сейчас, пока ты еще молода, пока ты еще можешь себе позволить устроиться на работу для новичка.

— Менять род деятельности очень сложно.

— Я тебе помогу. Ну, или помогу тебе обрести уверенность в себе. Вот посмотри на это. — Он указал на пять газет, разложенных вокруг меня неровными стопками. — Ты помешана на новостях. Тебя к этому тянет. Ты столько знаешь о политике, у нас и за рубежом, хотя даже не занимаешься этим профессионально. Какого черта ты высчитываешь экселевские таблицы для какого-нибудь там первоначального публичного предложения, когда ты могла бы заниматься тем, что тебе интересно?

— Я пыталась. Я же говорила тебе. На такую работу не прорваться. Невозможно вот так просто взять и решить, что ты будешь заниматься новостями или политикой.

— Нет, возможно. Теперь у тебя больше опыта. Ты бы отлично справилась в отделе бизнеса «Нью-Йорк таймс». Ты писала для газеты своего колледжа, а теперь ты знаешь Уолл-стрит.

— Ты не представляешь, о чем говоришь. Чтобы тебя хотя бы просто впустили в здание нью-йоркской газеты, нужно сначала отработать три года в какой-нибудь там «Сан-Сентинел Южной Флориды». Мне бы пришлось переехать в маленький городок, чтобы заработать репортерский стаж.

— Ну, хорошо. — Он сделал паузу. — Мне это не подходит. Определенно не подходит. — Он еще подумал. — Тогда телевидение. Устройся в информационный отдел на Си-эн-би-си или на какую-нибудь из новых кабельных станций; у тебя теперь опыт в бизнесе, они тебя с руками оторвут. — Он перекинул одно колено через меня и оперся на локти. Его лицо было совсем близко от моего; он погладил меня по волосам и сказал: — У тебя все получится. И я буду с тобой и поддержу тебя, пока ты добиваешься своего.

— Правда?

— Ты мне доверяешь?

Я ему доверяла. В этом главный парадокс Филипа с ним всегда было так: он избалованный, как маленький ребенок, устраивает истерики из-за всякой ерунды, но когда тебе нужно чего-то добиться, он поможет и поддержит. Именно поэтому наш брак продержался уже целое десятилетие. Он никогда не подводил меня в главном. Меня раздражала его зацикленность на деньгах, которая с годами только выросла. Он постоянно сравнивал себя с самыми богатыми людьми среди наших соседей, тянулся вслед за чьими-то самолетами или большими квартирами. Он, похоже, не понимал, насколько нам повезло; его самоуверенность и напор, казалось, должны были поставить его выше такой ерунды, но этого не произошло. Вместо этого Филип переживал о том, что заслуживает лучшего, что должен быть богаче.

Но в этой ситуации важную роль играли еще и трое детей. Он изо всех сил старался быть им хорошим отцом. И он меня до сих пор любил. Так что я прилагала все усилия к тому, чтобы сохранить наш брак.

— Каролина! Где мой сандвич?

— Вот он, лежит на столе, Филип, — сказала я.

— Извини. — Он приподнял верхний слой хлеба, проверяя, достаточно ли майонеза и горчицы по краям. — Дилан, а что это за парень сидел за столом? — Филип не связал Питера с человеком в оранжевом защитном костюме, которого видел несколько недель назад.

— Это Питер, — ответил Дилан. — Он вроде тренера.

Каролина загромыхала мисками у раковины, изображая, что у нее куча дел, чтобы послушать разговор. Филип с подозрением посмотрел на меня.

— А почему тренер обедал с детьми? Он что, Дилана привез?

— Дорогой, детям я уже все объяснила. — Я села на край стола, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. — У Иветты днем слишком много дел, ей приходится отвозить всех на занятия. Питер ей помогает, особенно с Диланом. Ну, знаешь, поиграть по-мальчишески перед обедом и все такое.

— Звучит занятно, да, Дилан? — сказал Филип с некоторым напряжением.

Дилан почувствовал, что отцу что-то не понравилось в новом няне. Он мгновенно придумал, как это использовать в своих интересах.

— Ну да, а что? Он и в математике здорово разбирается.

Не просто поразил отца в самое сердце, но еще и нож повернул в ране.

Филипа это явно задело, но он, похоже, был не в настроении ни ссориться с Диланом, ни убеждать его в чем-то. Вместо этого он взял поднос, на котором были сандвич с ветчиной, горка чипсов «Терра» и бутылка «Снэппл», а также серебряные солонка и перечница, льняная подставка под стакан и льняная же салфетка. Все еще держа папки под мышкой, он собрался было с подносом к себе, но вдруг замер и развернулся так резко, что бутылка чуть не слетела на пол.

— Джейми, не зайдешь ко мне в кабинет? Мне с тобой надо кое-что обсудить.

Черт.

Филип сидел в рабочем кресле, откинувшись на спинку, и тер глаза. Посмотрев на меня, он провел пальцами по лицу, Даже в свои сорок два он был красив, даже больше, чем в тридцать, но сегодня лицо его выглядело обвисшим и усталым.

— Знаешь, Джейми, у меня сейчас хватает проблем с работой, и я предпочел бы заняться именно ими. Но мне все же интересно, с какой стати мы наняли тренера?

Я устроилась в мягком красном кресле с мелким рисунком и уперлась пятками в кушетку. Вокруг нас выстроились зеленые книжные полки с юридическими томами в кожаных переплетах. Лампы в медных абажурах украшали стыки стеллажей, бросая мягкий свет на потрепанные тома в коричневой коже. Эта комната была самой роскошной в квартире; неудивительно, что мой муж ее обожал. Слева от меня посреди стены был встроенный, телевизор с плоским экраном. Справа стоял стол Филипа, заваленный папками и бумагами настолько, что они сползали на пол. Я тоже начала тереть лоб и массировать лицо. Про няней мужского пола я говорить не хотела.