Цветок пустыни - Джейн Арбор Страница 27

– А почему бы ему узнать об этом не у тебя, а у самого Роджера? – спросила Лиз главным образом для того, чтобы что-нибудь сказать по данному поводу.

– Да он в это время куда-то скрылся. Думаю, что пошел к Тин Акелу. Однако этот мой новый приятель дальше стал расспрашивать у меня, сумел ли я выбрать для тебя «повелителя» и как тебя зовут.

– Ну и что ты ему сказал?

– Дорогая, мое знание языка туарегов не позволило мне объяснить ему, что в английских семьях родители не вправе вести длительное наблюдение за тем, кого их дочери избирают себе в качестве «повелителей». Поэтому я ничего ему не ответил на первую часть вопроса, а просто сказал, что тебя зовут Лиз. А когда он вроде как стал рассуждать, что, мол, это и не имя вовсе, я заменил «Лиз» твоим полным именем «Элизабет», и это должно было бы вызвать в голове у него такую путаницу, что впору бегать по потолку, как ты считаешь?

Лиз провела языком по пересохшим губам.

– Наверное, – сказала она, – ты создал у него впечатление, что Элизабет – это родовое имя всех английских девушек.

– Да, мне тоже так кажется. Однако пойдем и посмотрим, что там происходит, ладно?

Ближе к подножию холмов, там, где сейчас собрались молодые люди и девушки, песок был плотно утоптан и усыпан обломками скал. Девушки использовали эти плоские камни в качестве своеобразных пьедесталов, на которые они жестами и голосом, похожим на щебетанье, приглашали подняться своих молодых людей.

Стоя рядом с Эндрю, Лиз смотрела на эту картину. Неожиданно одна из девушек, более храбрая, чем все остальные, взяла Лиз за руку и указала на один из плоских обломков скалы. Девушка безостановочно хихикала и тараторила о чем-то, тогда как Лиз, обернувшись назад, искала взглядом отца, как бы спрашивая, как ей поступить, пока тот, махнув в удивлении рукой, не разрешил ей следовать за девушкой.

– Все это выглядит достаточно невинной забавой, – подбодрил он ее, – так что будет лучше, если ты присоединишься к ним. Лиз пришлось подняться на обломок скалы и ждать, что будет дальше.

А вокруг нее из толпы один за одним стали выходить молодые люди, они поднимались к девушкам, что стояли на своих небольших возвышениях, и после этого какой-то еще мужчина подходил к ним и процарапывал на плоскости каждого обломка контуры стоп каждой пары, дополняя полученную кривую кругом и еще, насколько могла видеть Лиз, какими-то символами внутри этого круга.

Стоя на плоском камне одна, Лиз чувствовала себя белой вороной и более чем просто глупо. Но как раз тогда, когда она стала размышлять о том, как ей убраться отсюда и при этом никого не обидеть, Лиз увидела, что Роджер подошел к ее отцу и теперь смотрел в ее сторону. Менее чем через минуту он уже стоял рядом с ней, жестом приглашая мужчину в синих одеждах начертить свои иероглифы и возле их ног тоже.

На этом вроде бы с этой церемонией было покончено. Пары стали рассматривать начертанные символы, отпуская шутки по этому поводу. Потом, прежде чем проститься со своей партнершей, каждый мужчина взял ее за руку и, низко поклонившись, приложил эту руку к своему лбу. Что же касается Роджера, то он, вместо того чтобы повторить эту процедуру, бросил своим ближайшим соседям несколько насмешливых замечаний на языке туарегов и, прежде чем Лиз поняла, что происходит, обнял ее и поцеловал прямо в губы, пылко, властно и с такой силой, противостоять которой у Лиз не было сил.

Наконец, сопровождаемый восторженными комментариями со стороны девушек, Роджер отпустил Лиз. Девушки кричали, хлопали в ладоши, а одна из них – та самая, которая уговорила Лиз присоединиться к ритуалу, – подскочила к Роджеру и, уперев руки в бока, подняла лицо, как бы настаивая на том, чтобы он поцеловал ее тоже. Но тут внезапно ее одолела робость, и она снова спряталась в толпе своих друзей, которые, перед тем как им всем уйти, накинулись на нее и стали громко ругать.

Скроив гримасу, Роджер опустил глаза на Лиз. – Надеюсь, – сказал он, – я не подорвал устои здешней морали! Возможно, в конце концов, все это было просто ошибкой.

Лиз глубоко вздохнула, чувствуя, как воздух буквально с болью выходит из грудной клетки.

– Ну, что касается меня, вы можете не сомневаться, что все это было ошибкой! – сказала она. – Как вы могли? Нет, как вы могли совершить такое перед всеми ними? И в любом случае, что значил данный ритуал? Вы должны были знать, что я не имела о нем никакого представления!

– Но если вы не знали, что же вы там делали вместе со всеми другими красотками? – с вызовом бросил Йейт.

– Одна из местных девушек – та самая, которая только что подходила к вам, – пригласила меня принять участие, и папа решил, что мне не следует отказываться. Он тоже не больше моего знал об этом мероприятии, за исключением того, правда, что еще до его начала один из мужчин подходил к нему и спрашивал, как меня зовут.

Роджер не сводил с нее глаз.

– Но теперь вы думаете, что все знаете, и не это ли является причиной демонстрируемого вами негодования?

Лицо у Лиз раскраснелось от гнева.

– Я ничего не демонстрирую! Но конечно же я смогла догадаться или почти смогла. Ну как мне не догадаться, когда все вокруг меня столь недвусмысленно стали разбиваться по парам. Это был какой-то ритуал, что-то вроде ухаживания, верно?

– Верно, – сухо кивнул Йейт, – но если это была всего лишь церемония, какая-то часть невинного ритуала, из-за чего вся эта ерунда? Или же вы что, ждали, что я позволю вам простоять третьим лишним, чем-то вроде девицы без кавалера на танцах?

– Вы могли бы подойти ко мне и, объяснив, в чем дело, увести меня оттуда!

– Ну как вы могли подумать, что меня можно обвинить в таком неблагородном поступке?

Возмущенная насмешкой, звучавшей в его голосе, Лиз резко возразила ему:

– Во всяком случае и если учесть, что применительно к нам вся эта инсценировка ничего не значит, целовать меня подобным образом на публике да еще делать при этом вид, будто бы вы искренни в своих намерениях, – это гораздо более неблагородный поступок! Если уж вам так угодно придерживаться ритуала, вы могли бы просто склониться над моей рукой, как это сделали все остальные мужчины.

– Не согласен. Во всяком случае, тогда я был не согласен. В конце концов, подобный способ выражения лучших чувств – это не наш обычай, и откуда мне было знать, что вы найдете процесс обмена простым приветственным поцелуем настолько неприятным.

– Это вовсе не было приветственным поцелуем!

В ответ он рассмеялся:

– Ладно, ладно! Выходит, что я не заслуживаю совсем никакого доверия, хотя бы как исполнитель достаточно впечатляющего действа? Во всяком случае, это понравилось нашим гостеприимным хозяевам, а вы слышали, как я объяснял им, что таков наш европейский способ скрепления союза, возникшего между нами благодаря их церемонии?

– Вы знаете, что я не поняла ни слова из того, что вы им сказали. И какой это там союз? Вы понимаете под ним ритуал, при котором они что-то нацарапали на камне? И ради бога, чего же они там нацарапали?