Магия южной ночи - Элизабет Тернер Страница 27

Рид удержал ее за руку.

– Вы слишком хороши для меня, графиня?

Она взглянула на него, стараясь не поддаться страху.

– Кто-то предупреждал меня, что здесь могут быть змеи. Боюсь, он был прав.

– Значит, вы считаете меня змеей? – Он крепче сжал ее руку.

– Вы сами это сказали, месье, а не я, – Она потянула руку, но бесполезно – его пальцы были словно из железа. – По крайней мере мой муж не прикидывается цивилизованным человеком. Уже поэтому его компания предпочтительнее вашей.

Глаза Рида сузились и блеснули серебром.

– Вся увешана бриллиантами, нахально задирает нос и решила, что я хуже грязи под се ногами.

Кристина почувствовала запах алкоголя в его дыхании. Рид пил, но пьян не был. Взгляд его был тверд, голос звучал жестко, слова он произносил четко и отрывисто.

– Отпустите меня.

Его хватка ослабла, но он по-прежнему не отпускал ее.

– Вы сияете, как чертова люстра, во всех этих бриллиантах. Все имеет свою цену. Скажите, графиня, это плата вам за то, чтобы разыгрывать преданную жену перед нашими сливками общества?

– Как вы смеете обвинять меня? – Кристина с силой выдернула руку, не заметив, как раздавила цветок в кулаке. – А какое вознаграждение получили вы зато, что насмерть забили беспомощного человека?

Потянувшись, Рид пальцем качнул бриллиантовую сережку, свисающую с ее уха.

– Такая невинная, такая вся идеальная, – ухмыльнулся он. – Кто дал вам право судить и обвинять?

Кристина резко втянула воздух, но прежде чем придумала подходящий ответ, надсмотрщик продолжил, гневно тыча сигарой в ее сторону:

– В вашей жизни все было так легко и славно. Вы росли среди армии слуг, готовых исполнить любой ваш каприз. Вы не знаете, что значит быть голодным. Вы никогда не клянчили деньги на улице. У вас на руках никогда не умирал кто-то, кого вы любили.

Она собиралась осадить его, обращаясь с ним уничижительно, как и положено с отбросами общества. Но ее поразил этот всплеск ярости в человеке, который обычно вел себя так сдержанно. Потом удивление исчезло, уступив место ее собственному взрыву эмоций.

– Как вы смеете с такой уверенностью рассуждать о моей жизни? – гневно спросила она. – То, что вы видели смерть любимого человека, еще не означает, будто я не знала боли от потери близкого.

Ее голос предательски срывался. Рид невольно сделал шаг вперед и протянул руку, почувствовав внезапное желание успокоить ее. Она отстранилась.

– Не смейте прикасаться ко мне. Этими руками вы забрали чужую жизнь. Вы не можете отрицать того факта, что убили ни в чем не повинного человека.

Рид упрямо молчал. Как он мог оправдываться после того, как приложил столько усилий для создания правдоподобной картины гибели раба?

– И Джуно не единственный, кого вы убили, не так ли? – Голос Кристины дрожал от сдерживаемых чувств. – Не стоит отрицать этого. Этьен рассказал мне, что в Испании вы тоже убили кого-то и вас признали виновным в преступлении.

Рид затянулся сигарой, которую все еще держал в руке. Какая разница, что думает о нем Кристина Делакруа? Пусть думает самое худшее, его это не волнует. Через неделю, самое большее – через две он уедет. И исчезнет из ее жизни навсегда.

– Нечего сказать в свое оправдание, месье? – с издевкой проговорила она.

– Меня уже допрашивал и признал виновным судья, назначенный Карлом IV. Почему ваш приговор должен отличаться от его?

Кристина выжидающе смотрела на него, и в ее выразительных глазах смешались обида, сомнение и праведное негодование. Она смотрела так, будто, невзирая на все доказательства, надеялась, что он сможет оправдаться. Ее упрямство разозлило его. Проклятие! Что с ней происходит? Почему она не может быть такой же, как и все? Ему не нравилось чувствовать себя обязанным соответствовать ее высоким требованиям.

– Я с самого начала предупреждал вас – не стоит принимать меня за героя из книжки.

Кристина моргнула раз, другой, потом перевела дыхание.

– Вы вовсе не герой, месье. И уж конечно, не для меня, – ответила она сдавленным голосом.

Ее слона больно задели его. Желая ответить тем же, Рид проговорил:

– В ту ночь, когда я поцеловал вас, вы не выказывали никакого недовольства.

Кристина растерянно взглянула на него, лишившись дара речи от такой наглой бравады.

– Посмотрите на меня так еще, графиня. – Его голос звучал низко, хрипло. – И мне придется повторить этот опыт.

– Вы... – она с трудом подобрала слово, – мерзавец. Обеими руками подхватив юбки, Кристина повернулась и побежала по дорожке к ярко освещенному дому.

Рид, не двигаясь, смотрел, как она убегает. В этом сверкающем шелковом платье и горящих всеми цветами радуги бриллиантах она была столь же неуловима и прекрасна, как свет луны. Но для того чтобы сиять, ей не требовались никакие украшения. Он видел – так же красива она была и в ту ночь, когда они наблюдали за церемонией вуду, в простой ночной рубашке и с распущенными волосами.

Опустив глаза, на дорожке из ракушечника он увидел остатки цветка, который держала Кристина. Рид поднял один лепесток и легонько погладил его гладкую, нежную поверхность. «Ее кожа, – подумал он, – такая же бархатистая, когда ее касаешься». От этой мысли его охватила горячая волна желания. Когда Кристина, приоткрыв рот, посмотрела на него своими темными глазами, он чуть не поддался искушению сжать ее в объятиях, забыться, вдыхая ее аромат. Один ее взгляд может свести его с ума, пробудить в нем неистовую страсть. Одно прикосновение может заставить забыть, что она – графиня, а он – заключенный.

Забыть, что она жена другого.

Он бросил лепесток на дорожку. Обвинения Кристины больно ранили его. Но ведь она поступила справедливо, предоставив ему возможность оправдаться. Как ей удалось лишить его самообладания? Он чуть не поддался искушению открыть ей правду, пока не вмешалось его второе, циничное «я». Нет смысла связывать себя отношениями с женщиной, которую он никогда больше не увидит.

Мрачно сжав губы, он швырнул сигару и раздавил ее каблуком. Сунул руки в карманы и направился к своему бедному жилищу. Достаточно на сегодня веселья. Плохо, если Делакруа заметит его отсутствие и если ему это не понравится. План Рида по бегству с острова был уже почти готов. Он не мог дождаться, когда приступит к его исполнению.