Любовь под луной - Саманта Джеймс Страница 27

В тот вечер Оливия проверяла счета за прошлую неделю. По распоряжению графа миссис Темплтон и дворецкий Франклин закупали все необходимое, а потом приносили счета в кабинет и складывали их на столе.

Сгущались сумерки. В комнате постепенно стало темно, так что Оливии пришлось зажечь лампу, иначе она с трудом разбирала цифры. В углу кабинета стоял небольшой рабочий столик. Именно за ним она и решила устроиться. Шло время. Оторвавшись от счетов, Оливия глянула в окно и заметила, что все небо затянуто низкими, грозовыми облаками. Она вздохнула, и в то же мгновение первая тяжелая капля дождя со звоном ударилась о подоконник.

Услышав приближающиеся шаги, Оливия едва успела снова уткнуться в бухгалтерскую книгу, когда на пороге выросла высокая фигура Доминика. Сердце ее оборвалось. Скорее всего он только что вернулся с верховой прогулки. Желтовато-коричневые бриджи туго облегали сильные ноги, подчеркивая мощные мускулы икр. Украдкой покосившись в его сторону, Оливия заметила, что он сбросил сюртук и швырнул его на спинку обитого бархатом кресла, стоявшего возле камина.

– Добрый вечер, мисс Шервуд.

Подняв голову от книги, Оливия с неудовольствием заметила, как задрожала ее рука, когда она переворачивала страницу. Сейчас он выглядел совсем молодым – особенно с этими взлохмаченными ветром волосами, спутанными прядями падавшими на высокий лоб. И в то же время она чувствовала, что перед ней настоящий мужчина. Неуловимая аура мужественности исходила от него – та аура, которая делает женщину беззащитной в присутствии мужчины.

– Добрый вечер, – пробормотала она.

Скрестив руки на груди, Доминик повернулся к ней. Как обычно, он первым делом закатал до локтей рукава рубашки. Руки его были покрыты темными шелковистыми волосками. И как всегда, стоило ей увидеть его таким, внутри у нее все сжалось.

– Можно попросить вас об услуге, Оливия?

Сердце девушки екнуло. Оливия! Он назвал ее по имени, и то, как он произнес его, пронзило ее душу. До сих пор он неизменно обращался к ней официально: «мисс Шервуд», – а теперь назвал по имени, будто они были... Нет! – одернула она себя. Что она вообразила, в самом деле! В конце концов, это ничего не значит.

– Конечно. – Отложив счета в сторону, Оливия приготовилась слушать.

– Мне не раз приходило в голову, что вы слишком молоды, чтобы взвалить на свои плечи заботы о слепой сестре. Неужели у вас нет никаких родственников?

– Мне уже двадцать два, сэр, так что, сами видите, я не так молода, как вам кажется. – На губах Оливии мелькнула слабая улыбка. – И боюсь, родственников у нас действительно нет. Разве что тетя... вдова моего дяди, но она живет в Корнуэлле. Однако у нее своих забот хватает.

– А ваши родители... они умерли?

– Мама умерла, когда мне было всего двенадцать, – кивнула Оливия. – А папа... – Она едва не проговорилась, что отец был убит. – ... Папа – чуть больше года назад. – Оливия сморгнула набежавшую на глаза слезу и попыталась перевести разговор на другое: – А ваша матушка, милорд? Она до сих пор с цыганами?

– Моя мать умерла, – резко бросил он, и лицо его окаменело.

Смущенно облизнув пересохшие губы, Оливия наконец решилась задать ему вопрос, который уже давно мучил ее – с того самого дня, когда она узнала о его возвращении:

– Именно поэтому ваш отец и забрал вас?..

– Нет, – оборвал он, не дослушав. – Скажите, неужели вы не знаете, что у цыган считается дурной приметой говорить о тех, кого уже нет в живых?.. Примерно такой же, как увидеть лису или волка... Это значит накликать на себя беду.

– А я только утром видела лису... – Дрожь страха пробежала у нее по спине.

– Тогда ждите беды. – Он улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались холодными. – А о проклятии вы тоже слышали? И что из-за него у Джеймса Сент-Брайда больше никогда не было детей?

Оливия догадалась, что Доминик говорит о проклятии, которое его мать когда-то наложила на его отца.

– Да-а, – смущенно пробормотала девушка.

– И что вы об этом думаете?

– Я не верю в это.

– Пусть так. Но как вы тогда это назовете? Судьба? Рука провидения?

– Ну... хотя бы.

– Значит, вы не верите, что существуют некие силы, которые нам не подвластны? А в Бога вы верите?

– Конечно!

– В таком случае не кажется ли вам, что именно судьба свела нас с вами в тот день, когда вы чуть было не попали под колеса моей кареты? – С этими словами Доминик присел на краешек стола, вытянув перед собой длинную, обутую в сапог для верховой езды ногу. В руках он небрежно вертел нож с рукояткой слоновой кости для разрезания писем. Оливия нахмурилась, не в силах отвести взгляд от его руки, до самых пальцев поросшей короткими черными волосками. Тонкие, сильные пальцы Доминика были такими же смуглыми, как и лицо.

Его близость лишала ее разума. Она подозревала, что он нарочно уселся так близко от нее, прекрасно понимая, как это на нее действует.

Оливия и сама не сознавала, что с ней происходит, чувствовала только, что в его присутствии сердце ее начинало трепетать.

– Наверное... Не знаю... – Слова застревали у нее в горле.

– А я знаю. Я верю, что это судьба. Или перст провидения, если вам угодно.

Прежде чем Оливия решилась ответить, в дверь постучали, и на пороге появилась внушительная фигура Франклина.

– Прошу прощения, милорд, но приехал мистер Гилмор. Он спрашивает, не согласитесь ли вы принять его.

Мистер Гилмор – адвокат из Стоунбриджа.

Одним пружинистым движением вскочив на ноги, Доминик повернулся к дворецкому.

– Конечно, Франклин. Проводите его наверх.

Он еще не успел договорить, как чья-то нетерпеливая рука распахнула дверь.

– Так он здесь? Ну-ка пустите меня!

– Эй, послушайте, вы... – Франклин попытался заступить дорогу нетерпеливому посетителю.

– Все в порядке, Франклин, – остановил его Доминик, махнув рукой. – Пожалуйста, оставьте нас.

Франклин бесшумно исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.

Доминик гостеприимно указал на два кресла возле камина, в котором ярко пылал огонь.

– Мистер Гилмор, прошу вас, – приветливо сказал он.

Роберт Гилмор прошествовал к ближайшему из кресел и опустил в него свое крупное тело.

– Я пришел не для того, чтобы приятно поболтать у камина. Причина моего визита – цыгане!

– Ну, разумеется, – холодно кивнул Доминик, усаживаясь напротив.

Оливия низко опустила голову, стараясь стать незаметной. Роберт Гилмор, единственный адвокат в Стоунбридже, ей никогда не нравился. Она считала его чванливым, напыщенным ничтожеством. Вот и сейчас она с радостью заткнула бы уши, лишь бы не слышать, о чем пойдет речь.