Грешник Шимас - Шахразада Страница 27

Солдат, которого Шимас ударил, снова пошел в нападение, но клинок юноши пронзил его, а Ибн Айлас был уже у калитки.

— Слишком медлишь, сынок! — крикнул он. — Иди, поучись, как надо!

Но как раз в тот миг, когда он собрался проскочить через проем, великан-стражник захлопнул калитку. Щелкнул замок. А вдалеке уже слышались крики и топот бегущих людей.

Ключ исчез. И шансы выбраться исчезли вместе с ним, если только…

— Отойди! — прошипел Шимас и засунул одну из начиненных свинцовых труб за ручку калитки, рядом с гнездом, куда входил засов.

Вторую он подвесил на бечевке к петле, а потом поджег оба фитиля.

— Назад! — крикнул юноша. — Отойди!

— Что это? Что ты делаешь?

— Чинийцы называют это «хуо-яо», химическим огнем…

Шимас прошипел это, с силой оттаскивая торговца от захлопнувшейся калитки. Топот бегущих ног приближался, снаружи в калитку колотил стражник. Огонь полз по шипящим шнурам. Сердце юноши лихорадочно колотилось. А вдруг слишком мокро? А если в книге ошибка? Наполовину боясь сил, которые мог выпустить на свободу, он отступил назад.

К насыпи, тяжко топая по лужам, мчались вооруженные люди, в свете факелов поблескивали обнаженные клинки. Теперь они бежали через сад, между деревьями…

Ночь разлетелась вдребезги, расколотая вспышкой, рванулось вверх чудовищное полотнище пламени, потом второе. Что-то пронеслось над головами присевших от страха солдат с сердитым ворчанием, и беглецов окутали клубы удушливого дыма.

Стражники, ошеломленные громоподобным грохотом, дымом и чудовищными вспышками, застыли как каменные. Сквозь дым показалась разбитая вдребезги калитка, остатки которой держались только на нижней петле.

Ибн Айлас первым проскочил в дыру, Шимас последовал за ним. Стражнику, несшему караул снаружи, оторвало голову и руку по самое плечо. Но это юноша заметил на бегу, когда беглецы карабкались по гладко выметенным бурей камням на склоне горы и спрыгивали с них. Буря разразилась со всей яростью. Копья молний с грохотом вонзались в высокую насыпь, разрывая завесу туч извивающимися огненными змеями, которые с невероятной скоростью метались среди обрывистых берегов. Беглецы с криком мчались во тьму ночи, обезумев от радости освобождения, а перед ними и позади них бежали рабы, которые не преминули воспользоваться моментом.

Они падали, карабкались, рвались вперед, безумие их не ослабевало. Прямо перед беглецами распахнулся луг, и — да будет благословен Аллах! — из темноты показалось несколько не стреноженных лошадей. За спиной оставались дворцовые сады, высокая насыпь, отделявшая их от бурных вод Гвадалквивира, — и вдруг, словно из-под земли, возникла дюжина солдат.

Ибн Айлас, опьяненный, как берсерк, свободой, бурей и ощущением долгожданного меча в руке, метнулся им навстречу и смахнул ближайшему голову с плеч, а потом на солдат обрушились рабы. Один запрыгнул на плечи мечнику и стал выдирать ему глаза длинными пальцами-граблями.

Шимас видел только поблескивание клинков в фантастическом свете молний, а гром все катил гигантские валы на утесы у вскипавшей водоворотами реки.

Кровь пропитала рубашку под плащом Шимаса, кровь текла из раны на шее. Беглецы прыгнули в седла, словно специально оставленные на пасущихся лошадях. И помчались наперегонки с бурей туда, куда указывал Ибн Айлас.

Молот бури колотил по наковальням утесов, дождь хлестал в лица, молотил по спинам. Беглецы метались по лугу из стороны в сторону, увертываясь от солдат, пытавшихся остановить их, и от рабов, хватающихся за упряжь. Потом, вырвавшись, оказались в ущелье и поползли из него вверх по узкому карнизу, державшемуся на скале лишь силой воображения.

Когда утреннее солнце прорвалось сквозь рассеивающуюся бурю, беглецы, оставив позади коварные карнизы, двигались по тропе, словно проложенной джиннами… А затем попали в город, который был там, где никакого города быть не могло.

Ибн Айлас ухмыльнулся, увидев изумленное лицо Шимаса:

— Он был построен как убежище от Дариуша, может быть, дайламитами, а может, и… кем-то еще.

Древний город с древней обителью на горе. Внезапно торговец умолк, показав костлявым пальцем на следы на земле — свежие следы:

— Нет… Быть не может!

Путники пересекли небольшую долинку и поднялись к разрушенной стене. Ворот уже не было, только пустая арка и башни по сторонам, с которых обваливались камни. Лошади, осторожно ступая, нащупывали путь между камней.

Под широким пустым небом, с которого тучи сбежали, словно рассеянная отара овец, лежали пустынные улицы, стояли дома без крыш, стук копыт отдавался в развалинах гулким эхом. За рамкой арки на буром склоне возвышался храм — одинокая колонна, словно призывающий к вниманию палец, указывала в небо… А потом раздался дробный стук других копыт, и путники остановились. Впереди их уже ждали.

Дюжина всадников и Махмуд.

— Махмуд! — Крик Шимаса эхом отразился от стен. — Махмуд! Ты и я… один на один… ну!

— Я тебя убью, школяр! Я всегда был лучшим бойцом!

Он помчался на Шимаса, плащ развевался за плечами. Отличный мечник, умелый боец… Юноша отразил его удар, но воина это не обескуражило, он развернулся и снова кинулся в атаку. Вот его меч, ускоряясь, пошел книзу, и на его лезвии неслась смерть.

— Я — Абд-Алишер, — выкрикнул Шимас. — Пират и книгочей!

Похоже, от неожиданности Махмуд промедлил лишний миг. А вот клинок Шимаса не медлил — он поднялся навстречу опускавшемуся мечу. Но сила удара была потеряна, и вместе с ней была потеряна и жизнь.

Колющий удар юноши легко пробил защиту, соперники взглянули в глаза друг другу, а потом падающее тело Махмуда вывернуло меч у Шимаса из руки, и он упал спиной о камни, не отрывая горящего взгляда от лица победителя.

Шимас наклонился и положил руку на рукоять меча.

— Когда ты вытащишь этот клинок, — проговорил Махмуд, — я умру.

— Да, Махмуд.

— Ты всегда превосходил меня. Какой же я был дурак, что заговорил с тобой в тот день, в саду у Гвадалквивира.

Он не отрывал от юноши горящего отвращением взгляда.

— Как часто я вспоминал тот день! Как ненавидел тебя!

Шимас сжал рукоять меча.

— Вытаскивай же его, — прохрипел Махмуд. — Вытаскивай — и будь ты проклят!

И юноша вытащил меч.

Свиток двенадцатый

— Здесь мы с тобой расстанемся, сынок, — Ибн Айлас натянул поводья. — Вскоре откроют городские ворота. Шимас кивнул, понимая своего спутника, — ему-то возвращение в Кордову было заказано. Да и ищут его, наверное, с вдвое большим усердием, чем искали после пропажи красавицы Фатимы. Увы, пути назад не было. Но, быть может, это и к лучшему — ибо он, наконец, сможет осуществить свою миссию.