Полюбить Джоконду - Анастасия Соловьева Страница 27

Я разлил вино, мы чокнулись и выпили за губановского деда. И тут я вспомнил, что такой же перстень я видел на правом мизинце Иннокентия Константиновича.

Редкая фамильная вещь… Совпадение? Или Ольга связана с Иннокентием и «Обелиском»?

Настало время, когда все уже говорили разом. И в зале стоял гул пьяных голосов.

Ольга приметила, что я задумался, глядя на нее. И поняла это по-женски. Она улыбнулась мне. Баранья туша заслоняла нас ото всех.

— Вот еще один вопрос викторины, — сказал я, глядя внимательно ей в глаза.

— Я слушаю.

— Где находится «Обелиск»?

— Где что находится? — разочарованно переспросила она. — Обелиск? На Красной площади, наверное?

— Вам, Ольга Ивановна, — я доверительно приблизился к ней, — поклон от Иннокентия Константиновича.

— Иннокентия Константиновича? — задумчиво повторила она и вдруг лукаво добавила: — Так. И дальше?

Мне показалось, что я близок к разгадке тайны «Обелиска». Пока Глинская будет куролесить где-то, лихорадочно соображал я сквозь пары местных напитков, а Гришка — раскачивать койку до посинения…

— Иннокентий Константинович передал, — я сделал таинственное лицо, — что я поступаю в ваше распоряжение.

Ольга радостно засмеялась:

— Тогда идем танцевать.

— Галоп?

Мы, путаясь в ее лентах, поспешно выбрались из-за стола. Прижавшись щеками друг к другу и сцепившись вытянутыми вперед руками, мы понеслись вприпрыжку вдоль стола. Музыканты грянули бравурное. Обогнув стол, мы уже летели назад. Губанов что-то орал, но голос его тонул в общем гаме и звоне посуды. Прыгающее пламя факелов будто разлилось кругом тревожным заревом. За нами теперь громыхал железом Гришка, обнявшись с Машей.

— Какие… какие мои, — мне не хватало воздуха, — мне будут инструкции…

Однако было страшно, что железный Гришка сейчас наскочит на нас, и я невольно ускорял прыжки. Ольга заливалась хохотом.

— …будут… — хватал я ртом воздух, — дальнейшие указания…

Но тут я заметил, что вслед за Гришкой скачет Губанов с моей Лизой — прижавшись друг к другу и тоже выставив перед собой сцепленные руки. Я, словно увидев себя со стороны, мгновенно протрезвел и остановился. Ольга, тяжело дыша, мешком повалилась на стул. Мимо нас пронесся, сверкая заревом в доспехах, Гришка с манекенщицей Машей. Я изловчился и выхватил Лизу из губановских лап. Губанов, оставшись налегке, налетел на Гришку, и они все трое повалились на каменный пол. Макар от души рассмеялся.

Я думала, что сказка начнется в замке, но она наступила уже в самолете. Сказочной казалась мне Ольга и ее жизнь, красивая и цельная, словно сочиненная талантливым поэтом. Или устроенная по мановению волшебной палочки. Потом я заметила противоречие: чтобы успешно заниматься бизнесом, нужно иметь холодную трезвую голову, а Ольга каждую минуту жаждала сказки и даже меня произвела в романтические героини. Одно с другим не слишком вязалось. Или бизнес бизнесу рознь?

— Макар приготовил нам множество сюрпризов. Вы сами потом все увидите, но об одном скажу: в замке нас ждут средневековые костюмы.

— Неужели? — удивилась я.

— Дам — платья, меха, шляпы, мужчин — камзолы, доспехи. Так что встреча Нового года получится костюмированной.

— Вы, наверное, тоже к этой затее причастны.

Ольга улыбнулась:

— Только косвенно. Он, как всегда, старался угодить мне.

— А разве не угодил?..

— Нет, почему же, идея-то как раз забавная, — ответила она задумчиво. — Но если уж ты такой любящий муж, будь последовательным. Зачем звать этого идиота Губанова?!

Я пожала плечами:

— Он пригласил коллег…

— Да коллеги разные бывают! — фыркнула Ольга. — Одно дело Саша — приятный молодой человек, но эти вот… — Она склонила голову вправо, где, отделенные от нас проходом, сидели Губанов и его модель. — В прошлом году — мы встречали Новый год в Канаде — он брал с собой законную жену Валю. Просто баба с базара! Нормальным тоном разговаривать не умеет — только орать. Музыкальные предпочтения — Верка Сердючка и так далее… За год он далеко шагнул — сменил торговку на фотомодель. Только она сейчас остепенится, родит и станет копией своей предшественницы!.. Ой! — Она вдруг расхохоталась. — Я сейчас представила эту Валентину в средневековом платье!

— Не смейтесь! Такие женщины были во все времена.

— Вы правы. — Ольга оживилась. — Попробуем представить эту корову графиней или баронессой… Нет, знаете, не могу — воображения не хватает.

— Может, горничной, камеристкой? — предложила я.

Ольга покачала головой:

— Нет-нет. Служанка зачастую была тенью госпожи, тот же шарм и изящество.

— Тогда причислите ее к третьему сословию. Сделайте горожанкой, женой ремесленника.

— Да! Это можно. — Ольга ликовала. — Но таких нарядов там не будет.

В самолете и потом в поезде мы вели эту нескончаемую веселую игру, а на подъемнике я потеряла ее из виду. Совершенно случайно в моей кабине оказался Саша — классическая волшебная сказка сменилась современной, лирической и грустной. Еще бы не грустной! За целый день путешествия это были первые наши минуты.

Он обнимает меня, ничего не говорит, но я и так знаю все: он утомлен дорогой, ему неинтересны эти люди, и он недоумевает, как мог добровольно согласиться провести в их обществе несколько дней. Он хочет, чтобы они растаяли, как призраки. И чтобы осталась одна я. И я понимаю, что хочу абсолютно того же, хотя еще полчаса назад фантазировала и хохотала вместе с Ольгой и искренне радовалась жизни… А теперь я смотрела на падающий за окном снег и была почти готова расплакаться…

По земле мы какое-то время движемся рядом, но скоро появляется неизбежный Гришка. Я обгоняю мужчин, ухожу вперед и через несколько минут одной из первых оказываюсь в замке.

— О! Усталые путники наконец-то обретают долгожданную обитель! — В первой же комнате — громадном, плохо освещенном зале, меня встретил Макар. Я неприятно поразилась его речи. — Пойдемте, покажу вашу с Сашей комнату. — Он быстро изменил тон, словно угадал мою реакцию.

Сказка возвращалась в классическое русло: словно Золушка, я, затаив дыхание, рассматривала средневековые платья. Примерила сначала строгое темно-бордовое, потом нарядное — жемчужно-серое и решила приберечь его для новогоднего вечера. К бордовому платью прилагался длинный газовый шарф и берет. С шарфом я справилась сразу, превратив его в некое подобие высокого воротника, но берет не желал поддаваться. Я прятала и оставляла челку, надвигала берет на лоб, заламывала набок… Наконец компромисс был найден: я надела берет высоко и небрежно выпустила на лоб несколько прядей-локонов.

Саша все не приходил, а мне хотелось продемонстрировать полученные результаты. Я медленно спустилась по лестнице (как назло, ни один человек не попался навстречу!) и опять очутилась в зале. У стола, одиноко и неприкаянно, как на вокзале, сидел Саша и курил. Мы встретились, как после долгой разлуки. Теперь я точно знала, зачем мы так мучительно, на перекладных добирались до этого замка. Из одной точки мы ехали навстречу друг с другом. Здесь нас ничто не ограничивает, не сдерживает, не омрачает. Наконец-то у нас есть своя комната и шесть бесценных дней впереди. И можно не спешить: всматриваться, вчувствоваться… И он всматривался в меня в темноте каминного зала, а я не торопила: стояла и улыбалась.