Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова Страница 27

И тут волна сомнения снова накрыла меня с головой. А вдруг я ошиблась? Вдруг это не она? А, например, просто похожая женщина? Или да, в метро была она, но толкнул меня кто-то другой?

Я поняла, что еще немного, и точно сойду с ума. Боже мой, что же делать?

* * *

На работе из-за всех этих приключений я появилась с небольшим опозданием. Впрочем, никто этого и не заметил, как и моего взвинченного состояния. Народ баловался кофе, готовясь к очередному трудовому дню.

— Ну что, дети, начнем? — возвестила Тамара.

Мы расселись вокруг большого стола и приготовились обсуждать очередной кусок нашей «мылодрамы».

— Что мы имеем на данный момент? Ирина только что пришла в себя после покушения и выкидыша. Она чувствует себя очень одинокой и несчастной. Но на попытки бывшего мужа, сиречь Родиона, подмазаться к ней, реагирует резко отрицательно, считая его виноватым во всем, что произошло.

— А что, она знает, что покушение — его рук дело? Тогда я что-то пропустила.

— Нет, не знает, но чувствует. На уровне интуиции, как угодно.

— Странно. По-моему, одно с другим не вяжется. Может, она просто не любит Родиона, не просто так она же с ним в свое время развелась? Ей хреново, ребенка потеряла, любимый мужчина ее вроде как предал, а тут еще этот хрен приперся. И она прекрасно понимает, что все дело в ее деньгах и ее бизнесе. Вот и гонит его прочь, чтобы еще сильнее не расстраиваться.

— По-моему, логично. Мне самой этот вариант не сильно нравился, но мнение продюсера… сами понимаете.

— Так что, меняем мотивацию Ирины?

— Думаю, меняем. Родиона она и так и так прогонит, но в нашем случае она хотя бы не будет выглядеть взбалмошной истеричкой, у которой после покушения и выкидыша крыша поехала так, что она на всех бросается.

Каждый раз, как кто-то из наших произносил слово «покушение», меня начинало не по-детски трясти. Пришлось даже отказаться от мысли прилюдно попить чая. Руки мои тряслись так, что чай однозначно оказался бы расплесканным по столу и моим коленям, а цедить его прямо из чашки, низко пригнув к ней голову, как-то не хотелось.

— Ну что, виртуозы фарса, акробаты пера! А теперь перейдем к основной проблеме этой серии…

На этих словах дверь ударом ноги распахнулась и пред нами предстал всклокоченный Леша, волочащий за собой рюкзак, плотно убитый компьютерным железом.

— Я чего-то упустил: у вас проблемы с «акробатом»? Слетел что ли? Так я мигом восстановлю, программа-то ерундовая, минут за пять встанет.

Тамара застонала. Понятие субординации у нашего сисадмина отсутствовало напрочь, что, на мной взгляд, полностью компенсировалось его профессионализмом. Чтобы еще сильнее не расстраивать Тамару, отвлекая ее от творческого процесса, я тихонько поманила Лешку пальцем, и мы отправились с ним смотреть, что же приключилось с моим компьютером.

Через пять минут копания Леша выяснил, что дела обстоят куда хуже, чем я это себе предполагала. После сохранения резервных копий документов, мой комп пошел на форматирование и перезаливку. Оставив грустного Лешу ждать завершения данного процесса, я вернулась на планерку.

Пока меня не было, народ успел дойти до второго покушения Родиона на Ирину.

— Понимаете, зритель должен чувствовать, что Ирина — обречена. Что ничто ей не поможет, и она однозначно должна стать жертвой коварных планов свихнувшегося Родиона. Вот тут-то на сцене и возникнет Мила, которая спасет мать.

— А что она там забыла? Ирина ее на улицу выгнала, Романа там тоже уже нет.

— Может, это ее парень, Коля настоял? Он же хочет на ней жениться, а так как он у нас человек слегка старомодный, то хочет это сделать с благословения родителей. Он долго будет уговаривать Милу, наконец, убедит ее, и они отправятся к Ирине. И как раз подоспеют к тому моменту, чтобы ее спасти.

— Гениально, Стас! Что, ребята, принимаем?

— Само собой. Так у нас хоть все концы друг с другом связаны. Все равно у нас по плану Ирина и Мила должны помириться, вот им и мотивчик для этого.

— Теперь дальше. Ирина благодарна ребятам за свое спасение, раскаивается перед ними за свое грубое поведение и пытается загладить свою вину.

— Как?

— Она хочет организовать им свадьбу! Точно! Это же разорительное мероприятие, а она в курсе, что Коля — человек небогатый. Вот она и будет яростно толкать их в сторону ЗАГСа. Опять же, у Милы вот-вот родится ребенок, и для Ирины не все равно, произойдет это в законном или в гражданском браке.

— Но Мила-то любит Романа! И она знает, что это его ребенок, а не Коли. Я лично с пяток серий отписал, где она страдает и мучается оттого, что врет ему. Эту тему надо как-то завершать.

— Тогда пусть наберется смелости и признается, что ребенок — не его.

— А Коля?

— Само собой, великодушно предложит признать его своим. Что еще более усугубит душевную травму Милы. И единственный, кто будет понимать, что с ней происходит, и как ей тяжело — это Семен.

— Ее родной папочка?

— Ну да. Продюсеры наконец-то определились с этим вопросом и решили, что отец Милы все-таки он, а не Родион.

— Так ему и надо!

— Кому, Родиону?

— Да всем им. Надоели уже — во как! Любовнички…

На этом очередная наша планерка сама собой завершилась, и народ разбрелся кто куда: половина в местную столовую, половина на вольные хлеба. Я подумала, и решила не обедать (не ровен час, вдруг меня супчиком или котлетами отравят — уже ничему не удивлюсь).

Леша с грустной физиономией сидел у компьютера в той же самой позе Роденовского мыслителя, в которой я его и оставила.

— Так вот ты какой, серверный олень, — развела я руками в комичном потрясении, но Леша в ответ всего лишь грустно улыбнулся. — Ну, как там дела с моей пишущей машинкой?

— Пациент скорее жив, чем мертв. Через полчасика все зафурычит в лучшем виде. Да, я тебе тут памяти добавил. А то 64 мешка — это уже не память, а маразм. Давно уже говорю начальству, что пора этот агрегат на помойку отправить, и никто не чешется. Впрочем, думаю: я их все-таки допинаю. Пяток новых компьютеров их не разорит. У самих-то вообще маки стоят. Тоже мне, любители яблок. Надо и о людях подумать.

Леша произнес это с таким выражением скорби на лице, что было совершенно непонятно: радует его самого этот факт или ужасно огорчает.

— Лех, а чего ты такой грустный? Случилось чего? Или переживаешь, что тебя из отпуска сдернули?

— А, ерунда: в бабах запутался.

— И много их у тебя?

— Пока две штуки живого веса.

— И в чем проблемы?

— Ревнуют друг дружку.

— А они что, знакомы?