Итальянец - Анна Радклиф Страница 27

Погребение синьоры Бианки должно было состояться в монастыре Санта-Мария-дель-Пианто. Гроб с телом усопшей, по обычаю, был доставлен на кладбище открытым, сопровождали его лишь священник и могильщики.

Эллена до последней минуты находилась у тела усопшей, но теперь она должна была ждать отпевания в монастыре. Ее состояние не позволило ей петь вместе с монахинями, но успокаивающие слова молитвы, их тихая скорбь несколько успокоили бедную девушку.

После погребения настоятельница монастыря увела Эллену к себе. Успокоив ее, как могла, мать настоятельница сказала Эллене, что отныне она, если пожелает, может считать монастырь своим истинным убежищем. Эллена сама подумывала об этом как наилучшем для себя выходе. Здесь она скорее забудет свое горе, найдет покой и удовлетворение. Когда она покидала покои настоятельницы, все уже было решено — пока она будет жить в монастыре.

Эллена возвращалась на виллу лишь с одной целью — сообщить о своем решении Винченцо. Привязанность и уважение к нему достигли уже той степени, когда она не считала возможным без его ведома принимать решения, могущие изменить ее жизнь. Благословение тетушки и то, как торжественно она соединила их руки в последний вечер перед смертью, как вручила ему судьбу Эллены, сделали Винченцо еще ближе, и она с трепетом и волнением стала думать о нем как о единственном защитнике и опекуне. Его любовь и привязанность к ней и ее ответное чувство связывали их теперь незримыми, но прочными узами.

После похорон они впервые остались на вилле одни. Решение Эллены временно пожить в монастыре не встревожило Винченцо. Он понимал, что так положено, ибо обычаи требуют от нее одиночества и молитв, да и легче будет перенести горе вдали от стен, которые постоянно тебе напоминают о горькой утрате. Он лишь пожелал узнать, сможет ли он хоть изредка навещать ее там, а когда истечет срок траура, он хочет просить ее руки, как того желала ее тетушка.

Хотя Винченцо и смирился с решением Эллены, все же расставание с ней вселило в него смутную тревогу и страх. Но, успокоенный Элленой, высоко отозвавшейся о достоинствах и доброте настоятельницы монастыря, он постарался прогнать все страхи и сомнения.

Тем временем мысли о его загадочном преследователе, монахе с развалин крепости Палуцци, оповестившем его о смерти синьоры Бианки, все больше не давали ему покоя. Он снова вернулся к своему решению выследить его и узнать, кто он и чего хочет, почему преследует его и не дает покоя. Юношу пугали зловещие обстоятельства его появления и то, как он исчезал, словно призрак, растворяясь в темноте. Пугало его и то, что пророчества монаха начали сбываться. Все это уже выходило за рамки разумного понимания.

Винченцо был достаточно умен и образован, чтобы не поддаваться бытующим суевериям и предрассудкам. Будь он в другом, более спокойном состоянии, он не видел бы в происходящем столько таинственного и зловещего. Но теперь его юное воображение и любопытство были разбужены, и он, пытаясь разгадать тайну монаха, был бы разочарован, если бы с высот таинственного и неразгаданного был бы сброшен снова на бренную землю, где все объяснялось бы заурядно и просто.

Он твердо решил в полночь снова побывать на развалинах и, не ожидая появления незнакомца, основательно, с факелом в руках обследовать каждую щель или нишу, чтобы удостовериться, что здесь нет ни единой живой души, кроме него самого. До сих пор ему это мешало сделать отсутствие сопровождающего. Он помнил предупреждение Бонармо — не появляться здесь одному. Пожалуй, тот был прав и поступил разумно, отказавшись его сопровождать. Поскольку у Винченцо других верных друзей не было, он решил взять с собой своего слугу Паоло.

Вечером накануне того дня, когда Эллена должна была покинуть виллу, чтобы поселиться в монастыре, Винченцо пришел попрощаться с ней. Тревожное состояние не покидало его, хотя он знал, что их разлука будет недолгой и за это время Эллена не отвыкнет от него и не забудет. И тем не менее ему казалось, что они расстаются навеки. Тысячи предположений рождались в его мозгу, и среди них самым вероятным казалось, что монашенкам удастся склонить ее навсегда остаться в монастыре. В нынешнем положении ее легко было уговорить на это. Даже заверения Эллены, что этого не случится, не успокоили его, и он был настолько встревожен, что напугал кроткую Эллену, терпеливо убеждавшую его, что его страхи напрасны. Ее ответы на его вопросы становились все более краткими и сдержанными, что повергло юношу в отчаяние.

— Мне кажется, что мои опасения оправдаются и я более не увижу тебя! — неосторожно воскликнул Винченцо. — Ужасная тяжесть гнетет меня, и я не в состоянии избавиться от нее. Я признаю, Эллена, что во многом твое решение разумно, и верю, что это ненадолго и я вскоре смогу увезти тебя оттуда как свою жену, с которой меня уже ничто не разлучит. Я хотел бы быть полностью уверен, что ничего не случится, но страх мой так велик, что я не в силах побороть его, неужели я потеряю тебя? Почему я должен сейчас покориться жестоким обстоятельствам и предрассудкам? Почему не могу уговорить тебя немедля сочетаться узами брака, которые никто уже не посмеет разорвать? Почему мы должны полагаться на волю случая, если уже сейчас можно помешать нашей разлуке? Скажи, Эллена, почему условности должны взять верх над нашей любовью? Ты должна войти в церковь Святой Девы Марии лишь для того, чтобы дать брачный обет перед алтарем!

Все это Винченцо произнес на едином дыхании, не дав Эллене ни опомниться, ни возразить. Когда он умолк, она лишь кротко упрекнула его, снова постаралась успокоить, но не согласилась с ним. Она объяснила ему, что ее пребывание в монастыре не только необходимо ей самой, но это дань памяти ее тетушке. Она печально и строго возразила ему, что если он считает ее неспособной сохранить верность своим чувствам без брачного обета, тогда он совершил ошибку, сделав ее своей избранницей.

Пристыженный Винченцо умолял ее простить его горячность и постарался подавить в себе терзавшие его страхи. Он удвоил свое внимание и нежность к ней в последние часы перед разлукой, однако желанного успокоения и уверенности не было. Эллена чувствовала это и, как могла, пыталась помочь возлюбленному совладать с собой. Они прощались со слезами, Винченцо снова и снова возвращался, чтобы услышать из ее уст слова любви и нежности, заверения помнить его. Наконец бедная Эллена с печальной улыбкой заметила, что их расставание на несколько дней действительно похоже на прощание навсегда. Ее замечание лишь усилило тревогу Винченцо и заставило его еще раз вернуться. Наконец он покинул виллу Алтиери и вернулся в Неаполь.

Эллена, чтобы как-то успокоиться, до поздней ночи бродила по комнатам родного дома, в котором прошло ее детство. Он казался ей таким тихим и печальным, каким она никогда его не знала. Оставляя эти милые уютные комнаты, где все еще витала тень дорогой тетушки, она словно прощалась с прежней тихой и счастливой жизнью и вступала в новый, незнакомый ей мир. Чем быстрее приближался час прощания, тем дороже становились ей эти стены, и в последнюю минуту ей казалось, что она не найдет силы покинуть виллу Алтиери.

Она подолгу задерживалась в самых любимых уголках дома и вспоминала. В этой комнате они с тетушкой ужинали в последний вечер перед ее смертью и беседовали. Предаваясь печальным воспоминаниям, она вдруг услышала шорох листвы за окном и, подняв глаза, увидела быстро промелькнувшую в саду фигуру человека. Узорчатые ставни, как обычно, были открыты, пропуская в комнаты свежий ветерок с залива, но Эллена стремительно закрыла их и тут же услышала шум у крыльца и крик Беатрисы в вестибюле.