Принцесса для Аспида - Мария Высоцкая Страница 27

Нельзя. Выдыхаю и, отстранившись, ныряю под воду, выплывая примерно в паре метров от нее. Нужно охладиться. Проплываю небольшой круг, а когда выхожу на берег, сажусь на песок, взъерошивая волосы. Тейка уже греется на солнышке, молчит. Я тоже молчу. Все это до абсурда странно.

– У тебя губы синие, – накидываю на ее плечи куртку. Когда ездишь на байке, она становится неотъемлемым атрибутом. – Давай я тебя погрею.

– Давай.

Тея прижимается ко мне, пытаясь поделиться курткой, останавливаю эти попытки. В ее доме я обещал ей рассказать о прошлом, должен рассказать, так ей будет гораздо проще понимать меня и мое поведение, поступки.

– Несколько лет назад погиб мой отец, это был пожар, – начинаю между делом, довольно обыденно.

Не вижу смысла создавать какие-то подводки, сказать прямо всегда проще.

Тея напрягается, чувствую, как ее спина вытягивается по струнке, а макушка тянется к небу. Она воспринимает все ближе, чем оно ей надо.

– Нам пришлось переехать в старую квартиру маминых родителей. Потом говорили, что отец был завязан в каких-то финансовых операциях, имущество ушло за долги, часть на операцию и реабилитацию мамы.

– А что с ней?

– Травма позвоночника, она не ходит.

– Боже…

– Мы хорошо жили, сейчас я думаю, что лучше, чем просто хорошо, контрасты. Но тогда это казалось обыденностью. Друзья, клубы, спорт, девчонки и пустая башка. Я всегда знал, что отец поможет, а потом его просто не стало.

– Мне очень жаль, это так ужасно.

– Не реви.

Тея кивает и вытирает слезы.

– Я тебе это рассказываю не для того, чтобы ты меня пожалела. Просто хочу, чтобы знала все… Я очень долго не хотел к тебе приближаться, ведь ты – яркое напоминание о моей прошлой жизни. Но я так не могу, меня к тебе тянет.

Обхватываю ее лицо ладонями.

– Очень сильно тянет.

– Не надо так больше, – прижимается теснее, – не отталкивай. Я чувствую то же самое. Это странно, но у меня ощущение, будто я знала тебя всегда. Такое слепое доверие. Ты сказал, что я нужна тебе, а я, я, кажется, уже прошла эту стадию еще в ту ночь, здесь. Только сумасшедшая может продолжать вязнуть во всем этом после твоих слов у костра.

– Ты не сумасшедшая, – глажу ее волосы, спину, смотрю в глаза. Сейчас они зеленые, глаза настоящей ведьмы, которые лишили рассудка.

– Знаешь, я бы могла попросить папу помочь…

– Не могла, – голос становится резче, – не надо никого и ни о чем просить. Мне не нужна помощь.

Вся искренность тает. Мы вновь со всей дури впечатываемся в самый острый угол.

Жалость в ее голосе злит. Желание протянуть руку ожесточает. И вроде она не при чем, но свою ярость я бестактно срываю на ней. Поднимаюсь, рывком тяну за собой.

– Мне не нужна помощь, запомни это.

Тея кивает, она растеряна, а мне хочется уйти отсюда подальше, лишь бы не видеть ее.

– Я поняла.

Голос звучит отстраненно, обиженно. Каждый из нас начинает защищаться и ломать все, что только начало выстраиваться.

– Поехали, – застегиваю ремень на джинсах, надеваю футболку. Мы просидели на солнышке приличное количество времени, успели высохнуть.

– Ты общаешься с кем-то из старых друзей? – вопрос летит мне в спину.

– У нас слишком разные интересы, теперь.

– А с таким отношением их не будет и с прежними. Езжай один, я вызову такси.

Она говорит тихо, но жестко, вытаскивает телефон и отмечает свою геолокацию в приложении.

– Не страдай херней.

– Думаю, что сегодня нам лучше сделать передышку в общении, у тебя тренировка скоро, – показывает мне время на экране.

– Не нагнетай.

– Могу сказать тебе то же самое. Я устала и хочу домой. Мне нужно побыть одной.

– Тей…

– Давай созвонимся завтра, ладно?

Теона

Он кивает, смотрит слишком проникновенно, но молчит. Дожидается машину вместе со мной, и я очень быстро юркаю в салон, не позволяя себя поцеловать. Я не знаю, кто виноват, а кто прав. Но мне нужно отпустить ситуацию, утихомирить злость. Я все понимаю, но и не реагировать не могу. Я не сделала и не сказала ничего плохого. Да, возможно, задела его, усомнилась в самостоятельности, мужественности, не знаю… но я не имела в виду ничего плохого.

Дома пролетаю мимо Кати без слов, она кричит мне вдогонку про ужин, но я игнорирую. Так же поступаю и с тренером, отменяю сегодняшние занятия. Ничего не хочу. Падаю на кровать, но прежде запираюсь в комнате изнутри, чтобы никто даже и не думал войти.

Лежу в состоянии овоща пару часов, а потом вытаскиваю свой чемодан с косметикой. Умываюсь, очищаю лицо и крашусь, накладываю макияж, слушаю музыку и вожу кистью по «холсту». Когда завершаю, с уверенностью могу сделать глубокий вдох, а после выдох. Я спокойна, за окном уже темно, к ужину я не спускалась, а в доме кроме работников и нас с Ником никого нет.

Минут двадцать хожу из угла в угол, а потом забиваю на все свои обиды и предрассудки, беру со стола телефон, набирая Лешин номер. Долгие гудки, ответ и женский голос. Меня подбрасывает на постели, кидает в пот.

Отключаюсь и крепко сжимаю телефон в ладонях.

Вот и поговорили… завтра.

***

Ночь проходит в переживаниях, я не решаюсь набрать его номер повторно, а он, он не торопится перезванивать. Странные отношения, нелогичные. Зачем я так себя мучаю? Кому это нужно? Точно не ему. Угораздило же настолько сильно помешаться на человеке. Еще и на таком, которому плевать на всех кроме себя, он меня катком переедет, если наши интересы встретятся в каком-либо противостоянии. Переедет и глазом не моргнет…

Весь день залипаю в сериалы, параллельно созваниваюсь с Полей, ей немного полегчало, но чувство вины убивает. Ей плохо, а я даже не могу помочь, это выше моих возможностей, к сожалению. Да и не знаю я, что говорить. Что в таких случаях говорят? Мне жаль? Не думаю, что ей от этого полегчает.

За пару часов до тренировки спускаюсь на перекус. Пью молочный коктейль и стараюсь держать лицо, мне не нужны расспросы, но, если мама заметит мое состояние, они непременно будут.

– У тебя все хорошо?

Как бы я ни старалась, мамин вопрос настигает меня уже на выходе из дома, она тоже уезжает, застегивает пиджак и поправляет волосы. На улице дождливо, надеваю короткую кожаную куртку и, натянув улыбку, отрицательно мотаю головой.

– Ты какая-то грустная.

Мама не отстает, она идет следом и раскрывает над нами зонт.

– Просто нервничаю. Сегодня будет лед.

По факту говорю правду. Лед будет, и я, наверное, даже слегка мандражирую по этому поводу, но мысли, конечно, заняты другим. Неужели у него кто-то есть и он врал мне все это время? Когда я думаю об этом, хочется упасть в истеричном крике прямо посреди двора. Разбить колени об камни, из которых вымощена дорожка, и переключиться на физический дискомфорт, иногда он более щадящий, чем моральный.