Жена криминального авторитета - Анастасия Франц Страница 27

Она никакое не выгодное приобретение, а самое дорогое сокровище, которое только есть на этой земле. И именно поэтому я ей говорю всё это, потому что хочу защитить от самого себя, но прежде всего от Клыка, что угрожает ей после всего того, что она видела, что сделала.

Малышка не знает об этом, а точнее, скорей всего, не помнит, и вот об этом мне нужно поговорить с её родителями, потому как они мне не рассказали всего, что творилось с маленькой девочкой Авророй после того, что случилось. И главное — выяснить, какого лешего они наговорили ей какой-то белиберды, отчего она считает, что я её купил?

Поскольку это совершенно не так.

Она не помнит, как спасла меня. И в этом её первое спасение. Та ниточка, что спасает от ещё большей жестокости. Мне важно, чтобы Аврора была в безопасности, но, к сожалению, она не понимает этого и видит во мне лишь врага, который желает заключить её в клетку. Тогда как я ей как раз-таки не враг, а тот, кто всегда её защитит, но тот, кто сам же и причиняет своими словами боль.

Я не хотел, малышка, и не хочу, но по-другому тоже не могу. После того, что было, мне просто жизненно необходимо защитить тебя, Аврора. И если мне нужно наносить своими словами боль, чтобы защитить — то я это сделаю.

Я смотрел на Аврору, а внутри меня душа разрывалась от того, что я причиняю ей немыслимую боль. Но я никак: ни взглядом, ни движением — не показываю всех своих истинных чувств к малышке, которая стала моей спасительницей. Моим ангелом-хранителем.

Выпрямляюсь, отдаляясь от Авроры, которая всё это время не отрывает от меня своего взгляда. Смотрит пристально, будто надеется отыскать в моих глазах опровержение моих слов. Словно хочет мне верить, а я тот, кто предал. Но я намеренно гоню от себя нежные чувства, которые пробудила во мне девушка, я специально удерживаю во взгляде лишь холод, отстранённость и властность, которые не дают ей приблизиться ко мне. И я не намерен смягчать или опровергать сказанные мною слова, даже если из-за них она отдалится от меня на целый парсек.

И это единственный вариант, который я вижу. Потому что быть со мной невозможно. Потому что любить меня опасно. Я не тот, кто сможет дать ей прежде всего любовь, семью, счастье, которого она достойна, как никто другой.

Потому что Зверя любить не только опасно, но ещё и больно. Поэтому пускай ненавидит, испепеляет меня своими красивыми глазами, но самое главное — её безопасность.

А потом я её отпущу.

— Аврора, иди спать, — голос такой же холодный, но спокойный, словно всё, что между нами было вечность назад, меня никак не тронуло. — Ты устала, а мне ещё нужно поработать.

Вру ей. Себе. Потому что знаю, что не смогу работать, когда малышка находится от меня совсем недалеко. Когда хочу её, как дикий Зверь, коим меня величают во всём городе. Потому что от её запаха, от неё самой я теряю голову, превращаясь не в голодного зверя, а в ручного пса, который пойдёт за ней, куда она позовёт. Буду делать всё, что скажет.

А это совсем мне ни к чему, потому что Клык, который залёг на дно, не дремлет и в любую секунду может напасть. А мне в этот момент нужен здравый рассудок, а не пелена перед глазами и хрупкая девочка в моих руках, которая из-за меня может пострадать.

Впрочем, она и так пострадала от рук ублюдка, который хотел её искалечить, убить, потому что помогла мне, спасла меня. И за это я никогда себя не прощу. Потому что она пострадала из-за меня, чертова ублюдка, что испоганил её жизнь.

Если бы я только мог предвидеть, как всё получится!.. Лучше бы мне умереть ещё тогда, лёжа у тебя на руках, когда ты прикасалась ко мне своими нежными пальчиками. Смотрела в мою почерневшую душу своим серо-голубым маревом. Лучше бы ты не спасала меня, а теперь ещё и страдаешь по моей вине.

Отхожу от неё как можно дальше, чтобы не чувствовать её близость. Отхожу к окну, устремляя свой взор в тёмную гущу, что раскрывается за пределами нашего с Авророй дома.

Девочка молчит, но чувствую, как всё так же смотрит мне в спину, не сдвинувшись с дивана, куда я её перенёс после того, как увидел лежащей на полу. Страх и боль в её глазах выбили меня из колеи, я на миг потерял над собой контроль и позволил проявиться чувствам, которые не должен был показывать ей.

— У меня… Мне нечего надеть, — чувствую, как Аврора замялась, стесняясь говорить о том, что действительно ей нечего надеть, потому что мы ещё не перевезли её вещи ко мне. А этим надо было бы заняться ещё несколько дней назад.

Вот осёл… Не позаботился о самом простом, потому что мысли были совсем не о том.

— Можешь пока взять мои вещи — всё, что нужно, найдёшь в шкафу. Завтра я съезжу за твоими вещами и всё привезу.

Мой голос был спокойный, твёрдый, не выдавал тех эмоций, что завладели мной. Внутри вспыхнуло пламя, я страстно желал сгрести хрупкую куколку в охапку и показать, что она принадлежит мне одному. Что никто не смеет прикасаться к ней и пальцем.

В штанах стало тесно от мыслей о том, как она снимет с себя это дурацкое платье, в котором она, бесспорно, похожа на королеву; останется обнажённой и на нагое тело наденет одну из моих рубашек, которая будет доставать ей лишь до середины бедра, открывая её соблазнительные ножки.

Как ткань пропитается её запахом…

Сквозь зубы выдохнул тяжёлый воздух, стиснув их сильнее, как и руки в кулаки, что сейчас лежали в карманах брюк, которые я так и не снял после того, как мы приехали с нашей с Авророй свадьбы.

— Марат, — слышу своё имя, слетающее с губ малышки, и шаг в мою сторону.

Видно, желает что-то сказать, но после всего, что здесь произошло, просто не решается.

— Моя собака, — всё же говорит и делает ещё один короткий шаг ко мне — я чувствую это несмотря на то, что стою к ней спиной.

— Я заберу её, — говорю коротко. — Завтра. А теперь иди спать, Аврора, — в последнее предложение добавляю властные и требовательные нотки, чтобы она быстрее убежала от меня наверх. Иначе я просто не сдержусь, и это будет моей ошибкой.

— Спасибо, — слышу тихий голос и лёгкие шаги маленьких босых ступней, отдаляющиеся от меня.

Закрываю глаза. Откидываю голову назад, выдыхая воздух сквозь зубы со свистом. Руки сжаты в кулаки. Мне будет тяжело рядом с ней. Я всем телом чувствую до сих пор её близость, её руки и чёртов запах. Но самым моим страшным проклятьем стали её глаза — серо-голубое марево с нотками тепла и волнующего океана.