Королева секретов. Роман об Анне Клевской - Элисон Уэйр Страница 27

В ожидании, когда начнется церемония представления, она рассматривала собравшуюся перед ней толпу и узнавала многих представителей семейств высшего дворянства Клеве. Впереди всех стояли доктор Олислегер и его дородный кузен Герман, граф фон Нойенар, второй человек в свите. Анна посочувствовала графу: тот оставлял дома больную жену, но его профессиональное владение латинским и французским было необходимо.

Мать, разодетая в узорчатый златотканый дамаст, приветствовала своего сводного брата, дядю Иоганна, бастарда из Юлиха, который мог бы позавидовать ее наследству, но был слишком добродушен и ленив, чтобы обижаться на нее. Анна увидела своих кузину и кузена — Анастасию Гунтеру Шварцбург и Франца фон Вальдека, которые обменивались шутками, как и подобает четырнадцатилетним подросткам. Красавец Франц был многообещающим сыном Анниной тетушки, другой Анны Клевской, и Филипа, графа фон Вальдека; Франц будет в числе восьми пажей, а Анастасия займет должность одной из пяти камеристок Анны. Другие ее будущие слуги толкались вокруг Сюзанны Гилман, которая улыбнулась и сделала реверанс, встретившись взглядом с Анной.

Вдруг зазвучали трубы, и герольды начали по очереди, в соответствии с рангом, выкрикивать имена собравшихся. Один за другим выходили вперед члены эскорта Анны, низко кланялись и нагибались поцеловать ей руку. Внезапно, до сих пор скрытый из виду, перед глазами у нее возник — нет, этого не могло быть… Анне захотелось отшатнуться и пришлось напрячь все силы, чтобы сохранить самообладание, потому что из поклона поднялся теперь уже взрослый, но сохранивший прелесть лица, приобретшего, однако, более зрелые черты, мужчина, который навязчиво являлся ей в воспоминаниях и наводил на мысли о том, что могло бы быть, если бы… Отто фон Вилих. Рядом с ним стояла миловидная, вся в украшениях молодая женщина. Отто поднял глаза на Анну, и она увидела в них знакомое тепло и память о тайне, которую они оба хранили.

Анна заставила себя улыбнуться паре, силясь не замечать, как застучало у нее в груди сердце. Прошлое всегда возвращалось к ней, чтобы упрекнуть за тот единственный отроческий грешок. И все же видеть Отто было приятно, хотя она и отпрянула от него, задержала дыхание, когда он вышел вперед; однако, наблюдая за ним, никто не заподозрил бы, что этот молодой мужчина с такими уважительными манерами знает Анну гораздо лучше, чем следовало бы. Теперь она занимала более высокое положение — сидела на троне королевой, но чувствовала чистый, беспримесный ужас оттого, что Отто находится в ее свите и вместе с ней отправляется в Англию.

Как такое могло случиться? Мать знала, что он сделал. Почему она не остановила Вильгельма, когда тот решил включить его в свиту?

Доктор Олислегер что-то тихо говорил ей на ухо.

— Мой племянник, ваша милость, Флоренц де Дьячето. Моя сестра вышла замуж за флорентийца, но он родился в Антверпене.

Анна поняла, что Отто и его жена отошли, а перед ней раскланивался остроносый молодой человек с длинными курчавыми волосами. Несмотря на разыгравшееся сердце, она заставила себя милостиво улыбнуться жизнерадостному Флоренцу, за ним — великому магистру Гохштадену, потом вице-канцлеру Бурхарду и маршалу Дульцику; обоих прислал курфюрст для демонстрации одобрения альянса.

Процессия казалась бесконечной. Голос герольда раздавался вновь и вновь:

— Милорд Иоганн фон Бюрен-Дроссар… Милорд Вернер фон Паллант, лорд Бредебент… — (Глаза Анны остекленели, улыбка застыла на лице.) — Леди Магдалена фон Нассау-Дилленбург… леди Кетелер… леди Александрина фон Тенгнагель…

Последняя оказалась согбенной, сморщенной старухой, которой, наверное, было лет сто от роду, и тем не менее, к изумлению Анны, она все равно ехала в Кале. Помнится, Вильгельм говорил ей, что эта старая женщина настаивала на поездке, утверждая, что это ее право. Может быть, Отто сказал то же самое…

Как только завершилась эта длительная церемония, Анна последовала за матерью в женские покои и быстро заперла за собой дверь, пока не вошли их приближенные.

— Mutter, как случилось, что Отто фон Вилих попал в мою свиту?

Мать беспомощно покачала головой:

— Он ваш кузен. У него есть право. Что я могла сказать, не возбудив подозрений Вильгельма?

— Вы могли сказать, что он вам не нравится. — Анна расхаживала взад-вперед по комнате, она была вне себя.

— Этого недостаточно для отказа.

— Но, Mutter, одно его присутствие подвергает меня опасности. Если появится хотя бы намек, что между нами что-то было, это может вызвать подозрения у короля. Вдруг он решит, будто я привезла с собой любовника.

— Анна, возьмите себя в руки! Отто теперь женат. Он любит свою супругу, и она любит его. Ваша тетя говорила мне. Он не станет подвергать опасности ни свой счастливый брак, ни надежды на продвижение по службе в Англии. Ему тоже есть что терять. Успокойтесь, и давайте готовиться к вечернему пиру.

Мать была права; она говорила разумно. Анна перестала расхаживать по комнате и постепенно ощутила, что внутреннее напряжение спало. И все же, как только представится возможность, Анна постарается найти повод, чтобы отправить Отто домой.

Карета ждала у гейтхауса. Двор был забит людьми и лошадьми. Вильгельм поцеловал Анну в обе щеки.

— Господь да пребудет с вами, Schwester. Пишите и сообщайте нам, как у вас идут дела в Англии. — Вильгельм остался верен себе и не смог удержаться от напыщенного наказа: — Помните, вы едете туда, чтобы поддержать честь Клеве.

— Сделаю все, что в моих силах, для поддержки интересов моей родной страны. Прощайте. Да хранит вас Господь в здравии! — Она взяла руку брата и сжала ее.

Искушение было велико, но Анна не обняла Вильгельма.

Эмили, напротив, распахнула крепкие объятия для сестры.

— Я буду сильно скучать по вам, — сквозь слезы произнесла она.

Анна начала всхлипывать, хотя строго наказала себе не плакать.

— Я тоже буду скучать по вам, Liebling, — пробормотала она. — Берегите себя. Может быть, в следующем году наступит ваш черед отправиться в свадебное путешествие. — Вдруг у Анны в голове промелькнуло видение: годы пролетели, они постарели, но в памяти остались такими же. — Приезжайте ко мне в Англию, если сможете.

— Я приеду, приеду! — воскликнула Эмили и энергично закивала; лицо ее было мокро, капюшон на голове сдвинулся набок.

Самое трудное прощание осталось напоследок. Анна встала на колени, чтобы в последний раз получить материнское благословение.

— Да хранит вас Господь, мое дорогое дитя, — ровным голосом произнесла мать. — Пусть Он благословляет каждый день вашей жизни, убережет вас во время поездки и сделает счастливой и плодовитой в браке.

Анна поднялась на ноги и обняла ее, вглядываясь в любимое лицо. Впервые она заметила, что мать стареет. Скоро ей исполнится пятьдесят. Увидятся ли они еще хотя бы раз? Дай-то Бог. Снова глаза Анны наполнились слезами. В ней как будто образовалась плотина, ждавшая момента, чтобы прорваться.