Рыжие волосы, зеленые глаза - Звева Казати Модиньяни Страница 27

— Ну хотьсамые приблизительные, — не отставала она.

— Я хочу,чтобы ты точно знала, как обстоят дела, — ответил доктор Спада. —Когда он проснется, ты это сразу заметишь. Он откроет глаза и начнет стонать.

Мария попыталасьвзбунтоваться.

— Если ты непозволишь мне остаться с ним, — заявила она, — я этого никогда неузнаю.

— Еще слишкомрано, поверь мне. Он может очнуться через пару дней, а может и через неделю. Нотолько не сейчас. И не надо уповать на чудо. Ты меня понимаешь?

Мария покорнокивнула, хотя то, о чем говорил Маттео, лежало за пределами ее разумения. Онавела себя точно так же, когда была маленькой и родители пытались заставить еерассуждать по-взрослому, разделить их точку зрения. Она соглашалась, оставаясьпри своем мнении. На лице врача она заметила признаки глубокой усталости.Узнав, что с момента аварии в Монце Маттео так и не сомкнул глаз, она ласковопровела рукой по его щеке.

— Давайвернемся в гостиницу, — предложила она. — Наверняка Флоретта сняланомер и для тебя.

Невоспользовавшись главным выходом, осажденным толпой репортеров ителеоператоров, они прошли по усыпанной гравием дорожке вдоль стариннойкаменной ограды и через калитку вышли на оживленную, забитую машинами улицу.Такси найти не удалось, и они торопливо направились в гостиницу пешком.

Марии казалось,что она видит дурной сон и никак не может от него очнуться.

— Которыйчас? — спросила она у Маттео, потеряв счет времени.

— Час приемалекарств. У меня давление, — напомнил он, ведя ее к небольшому бару напроспекте Порта-Романа. Маттео было уже за пятьдесят, он страдал гипертонией.Неудачный эпизод с женитьбой на прекрасной Розильде, слишком молодой,темпераментной и необузданной для него, закончился двадцать лет назад. Это былжестокий удар, от которого ему нелегко было оправиться.

В баре вкуснопахло свежеприготовленной пиццей. Мария опять ощутила болезненный спазм вжелудке, к горлу подкатила тошнота.

— Гдетуалет? — пробормотала она, зажимая рот ладонью.

Маттео довел ее,поддерживая под руку, до уборной и подождал за дверью на случай, если ейпонадобится помощь. Он услышал, как ее вырвало. Накануне в госпитале у Марииуже был приступ рвоты, но тогда он приписал это воздействию стресса. Теперь жеему пришло в голову, что тут замешаны другие, возможно, более серьезныепричины, и он мысленно дал себе слово в ближайшие же дни подвергнуть еенастоящему серьезному обследованию. Мария вышла из туалета белая как бумага.

— В чемдело? — спросил Маттео, подставляя ей стул.

— Не знаю. Вовсяком случае, все уже прошло. Мне лучше, — сказала она.

— Я заказалтебе горячего лимонада.

— Я еготерпеть не могу, — поморщилась Мария, содрогнувшись от отвращения, котороеиспытывала еще ребенком, когда мать заставляла ее пить лимонадный пунш. —Но раз ты считаешь, что это пойдет на пользу, я выпью.

В углу, на высокойподставке стоял телевизор, цветные кадры мелькали, непрерывно сменяя другдруга, и вдруг диктор объявил о начале специального репортажа о Мистрале и егоаварии. Мария тут же подняла глаза к экрану.

Последовалократкое изложение биографии гонщика, начиная с первых шагов его спортивнойкарьеры. Вот Мистраль и его жена Шанталь спускаются по трапу самолета вПолинезии, а местные красотки вешают им на шею цветочные гирлянды. Мистральмолодой, загорелый, веселый. Шанталь — настоящая красавица. Затем былипродемонстрированы более свежие кадры, снятые на вилле в Модене, точнее, вокружающем ее парке. Видеоряд сопровождался комментарием, к которому Марияприслушалась: «Здесь вы видите чемпиона с его нынешней спутницей, Марией Гвиди,родившей ему ребенка». И наконец диктор сообщил главную новость: «По решениюсупруги-француженки Мистраля Вернати осмотрит нейрохирург Жан-Луи Кустадье.Жена пилота объявила, что после консультации с врачами Миланского госпиталяпрофессор Кустадье может принять решение о переводе пациента в Париж».

Мария похолодела.Она стремительно встала и, повернувшись к Маттео, сказала:

— Немедленновозвращаемся в госпиталь. Я не позволю Шанталь увезти его отсюда, даже если онанаймет целую армию адвокатов. Если надо, я возведу стену перед палатойМистраля, но не дам ей его забрать.