Джулия - Звева Казати Модиньяни Страница 27

– Думаете, случайность? – делая вид, будто не замечает нервозности собеседника, продолжал рассуждать Армандо. – Возможно, но только предопределенная свыше. Впрочем, сколько бы мы с вами ни ломали голову, пути Господни неисповедимы.

«Да что ему в конце концов от меня надо?» – ломал голову Амилькаре Чезена. Он так волновался, что, подняв дрожащей рукой бокал, расплескал вино на скатерть.

– Кстати, возьмем случай с Гермесом Корсини, – неожиданно сменил тему Армандо. – Когда средства массовой информации изо дня в день, из месяца в месяц общими усилиями создают определенный образ, то он прочно укореняется в сознании. И надолго. Может быть, даже навсегда.

– Безусловно, – согласился помощник прокурора, не понимая, чей именно образ имеет в виду депутат – хирурга или его, вершителя правосудия. Последняя фраза депутата насторожила его. «С этим типом надо держать ухо востро», – подумал он, стараясь ничем не выдать беспокойства, однако подрагивающие уголки губ выдавали его смятение.

– А это очень обидно, – вдруг, перестав улыбаться, холодно заключил Армандо. – Смотрите, что получается, – гениальный исследователь, блестящий хирург с мировым именем, сделавший на зависть всем головокружительную карьеру, вдруг оказался таким нечистоплотным. – Армандо сделал паузу и посмотрел на свой бокал, в котором золотилось выдержанное вино. – За каких-то два жалких миллиона пошел на одно из самых грязных преступлений. И ведь речь идет не просто о взятке в государственной больнице, речь идет о здоровье и жизни ребенка, ради которого родители готовы на все.

Армандо словно сбросил с себя маску: его голос звучал сердито, даже гневно, от веселого добродушия не осталось и следа. Помощник прокурора смотрел на него не мигая, пораженный столь разительной переменой.

– Однако против него факты, – сказал он.

– Но факты можно подтасовать, чтобы опорочить человека.

– Ну знаете, это не тот случай, – возразил Чезена. – Если бы мы разбирали преступление мафии или каморры, я еще мог бы с вами согласиться, но тут все ясно: Корсини сам себя запачкал, так что ему жаловаться не на кого.

– А если я поклянусь вам своей честью, что Корсини не виновен? Что он жертва интриг, хитро продуманных махинаций? Неужели вы даже мне не поверите?

Помощник прокурора почувствовал, что попал в западню. Он смотрел своими выпученными глазами на парламентария и гадал, какие сюрпризы тот ему приготовил. Он уже не сомневался, что влип в плохую историю, хотя и не знал пока, с какой стороны его подстерегает опасность.

– Как человеку, как частному лицу я готов вам поверить, даже готов с вами согласиться, но как представитель правосудия я обязан основывать свои суждения на фактах. На бесспорных, проверенных фактах.

– На таких, которые дали вам основание арестовать Гермеса Корсини и подвергнуть его унизительному допросу? – с иронией в голосе уточнил Армандо.

– Именно так. За всю свою жизнь я ни разу не арестовал невиновного. Если я давал санкцию на арест, значит, у меня были на то веские основания.

Теперь Чезена наконец понял: депутат намекает, что Корсини слишком важная птица, ему не по зубам. Но правда на его стороне, и он будет отстаивать ее до конца, даже если придется поплатиться за свою принципиальность карьерой. К тому же у него в руках бесспорные доказательства вины этого знаменитого хирурга, чего ему бояться?

Странно, что до сих пор нет Дианы. А если она вообще не придет? Если этот самонадеянный депутат что-то пронюхал про его отношения с младшей сестрой американской фотомодели? Впрочем, даже это не основание для паники. Интимная сторона жизни – это личное дело каждого.

– Я всегда восхищаюсь людьми, которые твердо отстаивают свои принципы, – словно подслушав его мысли, сказал Армандо и сделал небольшой глоток. – Говорят, что правда всегда торжествует, но, к сожалению, это не так.

Скорей бы уж он открыл перед ним свои карты. Помощник прокурора чувствовал, что его нервы напряжены до предела.

– Ваша мать была обречена. Она все равно бы умерла, – вдруг тихо сказал Армандо.

Чезена застыл, пораженный тем, что депутат знает о тайной боли, которая много лет жила в его сердце.

– Ее никто уже не мог спасти, – словно издалека донесся до него голос Дзани. – Поверьте, врачи сделали все, что было в их силах. Ваша ненависть к людям в белых халатах несправедлива. Вы смешиваете два понятия – месть и правосудие.

Когда-то люди верили священникам и от них ждали милости, успокоения, отпущения грехов, вечной жизни. Потом на смену жрецам веры пришли врачи и стали в своих стерильных, сверкающих белизной храмах решать человеческие судьбы, по собственному усмотрению даруя или отнимая жизнь. Чезена не мог без содрогания вспоминать жестокую агонию своей бедной матери, он был уверен, что врачи убили ее: лечили от артроза, а рак проглядели!

– Я вижу, вам все обо мне известно, – сказал помощник прокурора, став белым, как полотно.

– Может быть, и не все, но о ваших любовных похождениях у меня есть кое-какая информация.

– Вот вы и добрались до шантажа, – презрительно скривив свои тонкие дрожащие губы, заметил Чезена.

– Нет, уважаемый Чезена, на этот раз вы ошибаетесь. Мы добрались до того места, откуда открывается выход.

Помощник прокурора резко наклонился вперед и прошептал, глядя прямо в глаза Армандо:

– Вы меня не остановите!

– Одобряю вашу решимость, – ответил ему Армандо, – но хочу предостеречь: по-моему, вы совершаете ошибку, которая может стоить вам карьеры и погубить ваше незапятнанное имя.

– Вы даром теряете время, депутат Дзани, – с пафосом сказал Чезена.

– Еще несколько слов, прокурор. Представьте себе, что некто засвидетельствует, что вы силой овладели малолетней сестренкой Дианы Браун. Служитель закона, подозреваемый в изнасиловании несовершеннолетней, – это позорное грязное преступление или нет, как вам кажется?

– Вы не имеете права! – помощник прокурора буквально задохнулся от злости. – Мои отношения с…

– Ваши сексуальные отношения с пятнадцатилетней девочкой уголовно наказуемы, – холодно произнес Армандо.

– Но с моей стороны не было никакого насилия! Она пошла на это добровольно.

– Если не считать активного посредничества старшей сестры, заинтересованной в таком влиятельном покровителе, как помощник прокурора Амилькаре Чезена, – уточнил Армандо. – Картина, прямо сказать, неприглядная, и если об этих фактах узнает ваше начальство, вряд ли оно будет заинтересовано в дальнейшем сотрудничестве с вами. Я уже не говорю о моральном, так сказать, облике – он выходит за всякие рамки, но представьте себе на минуту: два человека подтвердят под присягой, будто ваши сексуальные отношения с несовершеннолетней девушкой носили насильственный характер. Как вы отнесетесь к таким неопровержимым доказательствам?

– Но я невиновен!