Не отпущу! - Ли Уилкинсон Страница 27

Когда они добрались до своей комнаты, где был уже разведеногонь и рядом с камином стояла корзина дров, Элизабет дрожала всем телом.

— Не знаю, что со мной творится, — проговорила она, словноизвиняясь.

— Запоздалая реакция организма, — коротко отозвался он, внесее в ванную, осторожно опустил на табурет и включил краны.

Хозяйка не подвела: рядом со стопкой полотенец лежали двабелых махровых халата и два набора туалетных принадлежностей.

Когда ванна наполнилась, Куинн стащил с Элизабет одежду ипомог ей забраться. Совершенно обессилев и дрожа всем телом, она покорно подчинялась,как утомленный ребенок.

Наконец она откинула голову и погрузилась в уютное тепло.

— Ну что, порядок? — спросил Куинн.

— Отлично. Спасибо.

— Еще что-нибудь сделать?

— Да, я хочу чтобы ты наконец снял с себя мокрую одежду.

— Ты никуда не денешься, если я пойду приму душ?

— Нет, не беспокойся.

Куинн ничем не выдавал своих эмоций, и они разговаривали сподчеркнутой вежливостью.

— Смотри не засни, — предупредил он.

— Постараюсь, — пообещала она.

Полузакрыв глаза, она смотрела, как он стаскивает с себя чернуюрубашку и насквозь промокшие брюки, любовалась великолепным телосложением,упругими мышцами.

Оставалось только благодарить судьбу за то, что ей досталсяфизически крепкий, мужественный и волевой мужчина. Другой на его месте простоне пошел бы в такой туман, на косу, перед самым приливом...

Очень скоро ее начал одолевать сон, и когда Куинн оказалсявозле ванны в махровом халате, Элизабет уже почти спала.

Попробовав рукой быстро остывающую воду, он вытащил пробку ибодро произнес:

— Пора вылезать — и в постель.

Он помог ей встать и закутал в большое пушистое полотенце.

— Тебе помочь, или сама теперь справишься?

Слегка оглушенная, она ответила:

— Спасибо, я сама.

— Тогда пойду отнесу вот это. — Он собрал мокрую одежду ивышел, оставив дверь приоткрытой.

Глядя на его удаляющуюся спину, Элизабет вдруг почувствовалалегкий укол разочарования: она надеялась, что Куинн ее вытрет...

Странно отяжелевшими руками она промокнула на себе остаткиводы, обсушила мокрые пряди волос, расчесала их и натянула халат. Потом прошласьпо комнате — той самой, где они с Куинном уже когда-то останавливались. Здесьбыло тепло и уютно. На тумбочках горели лампы, огонь весело плясал в камине.

Ей вдруг стало одиноко. Глупости, подумала она, залезая впостель. Она умела справляться с одиночеством. Если долго привыкать, кто угодносумеет. А у нее было время...

Но до чего печально так жить.

Что бы ни думал о ней Куинн, ее никогда особенно неинтересовали деньги. Главное, чего ей действительно хотелось от жизни, — этолюбить и быть любимой.

И как раз этого, похоже, у нее и не будет...

Слезы хлынули у нее из глаз. Она их не вытирала, и онибежали по щекам, оставляя мокрые следы.

Кровать была удобной, подушки — мягкими, и когда несколькоминут спустя Куинн вернулся, Элизабет уже крепко спала, разметав по подушкеволосы и повернув к нему бледное, мокрое от слез лицо.

Он постоял немного, потом отошел и сел у камина.

Элизабет проснулась от стука в дверь. Еще не вполнеочнувшись от сна, она села в кровати и поняла, что принесли ужин.

Поставив поднос на низкий столик у камина, хозяйка сказала:

— Я поднимусь примерно через полчаса — заберу посуду ипринесу кофе. Если еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Куинн поблагодарил, и она поспешила из комнаты.

Повернувшись к Элизабет, он сказал с подчеркнутойвежливостью:

— Ты еще выглядишь усталой. Хочешь поесть в постели?

Она была как в дурмане, желудок не допускал и мысли о еде, ией хотелось бы просто снова тихо заснуть, но, боясь признаться в слабости, оназаставила себя бодро произнести:

— Спасибо, я свежа, как весенний дождик, так что будетгораздо лучше, если я встану.

— Как хочешь.

И снова они разговаривали как вежливые, усталые, чужие люди.

Выкарабкавшись из постели, она затянула пояс халата и селавозле камина.

Домашняя еда была превосходной, но ей удалось одолеть всегопару кусочков. Куинн тоже ел немного, сидя с холодным, отчужденным лицом, явнопогруженный в мрачные раздумья. К тому времени, когда хозяйка принесла кофе исобрала грязную посуду, он не произнес ни слова.

Между ними словно была натянута колючая проволока, иЭлизабет сидела как на иголках.

Наклонившись вперед, Куинн взял кофейник, налил две чашки истал молча пить.

Не в силах больше терпеть это, Элизабет хрипло выдавила:

— Я так и не поблагодарила тебя...

Он поднял глаза, и она осеклась.

— Я... я понимаю, что ты на меня сердишься, но...

Еле сдерживая ярость, в мертвой тишине он прохрипел:

— Сержусь? Да ты поступила как последняя идиотка! Если бы я незаметил, что тебя нет, ты могла умереть там.

— Не могла, а умерла бы. — Голос у нее дрожал, она готовабыла расплакаться. — Ты спас мне жизнь.

Губы у него побелели.