Рандеву в Лиссабоне - Айрис Денбери Страница 26

— Я пока еще не спешу, — сказала Дженис, посмотрев на часы, — но я обещала Эверарду вернуться в гостиницу к обеду и закончить один документ. Поэтому я скоро уйду.

— Еще полно времени, я довезу тебя до гостиницы минут за пятнадцать, — махнула рукой Леона.

Прошло еще полчаса, и Дженис поняла, что Леона не случайно привела ее именно в это кафе, она кого-то здесь ждала, вполне возможно, Клайва. Однако никто не появлялся. Дженис догадалась, что это должен быть мужчина, в противном случае Леона давно бы уже упомянула имя женщины. Так что же, она опять выступает в роли сопровождающей при встрече Клайва с Леоной?

— Я возьму такси и вернусь в гостиницу, — предложила Дженис. — Тебе совсем не обязательно отвозить меня.

Леона позвала официанта, попросила счет, и они собрались уходить. Затем девушка подошла к администратору и попросила передать что-то ее другу, когда он появится или позвонит. Что именно, Дженис не разобрала, она услышала лишь «сеньор» и «не могу больше ждать».

Леона повезла ее через парк Монсанто, чтобы избежать пробок на дорогах. Когда они подъехали к гостинице, Дженис увидела на галерее Эверарда, разговаривающего с двумя незнакомыми мужчинами. Леона тоже его заметила, быстро вышла из машины и направилась к нему. Эверард извинился перед своими компаньонами и приветствовал девушек:

— Привет, Леона! Спасибо, что доставила Дженис целой и невредимой. Хотите чего-нибудь выпить?

— Конечно, — оживилась Леона.

— Я, пожалуй, поднимусь наверх и начну работать, — сказала Дженис.

— Нет. Нам надо отметить ваше счастливое возвращение с таким водителем, как Леона. Пойдемте в бар.

Леона заказала напиток «Сангриа», состоящий из красного вина, бренди, минеральной воды, льда и лимона. Это означало, что она останется здесь дольше, чем того требовали приличия, так как «Сангриа» подавался в высоком кувшине с длинной деревянной ложкой для перемешивания и доливался время от времени в бокалы.

Но Дженис не обращала внимания на капризы Леоны, болтая с Эверардом и рассказывая ему о своих впечатлениях.

— Мы не только осматривали музей, а еще и обменивались мнениями о знакомых мужчинах, — доверительно сказала Дженис.

— Ну конечно, — сухо произнес Эверард.

— А вы знаете, что у Дженис в Англии есть молодой человек, который ей очень нравится? — вдруг спросила Леона.

Дженис покраснела, ее лицо и шею залил густой румянец.

— Я такого не говорила, — начала Дженис оправдываться.

— Леона, как ты можешь предавать приятельницу и рассказывать секреты, которые она поведала тебе солнечным утром, — пошутил Эверард.

— Я не предаю! Я просто хотела сказать, что…

— Не важно, что ты хотела сказать. Нас с Дженис ждет много работы. — Он разговаривал с ней, как с маленьким ребенком.

Леона быстро вскочила:

— Мне тоже надо идти! Никогда не могла понять, почему вы так быстро обижаетесь, Эверард. У Сельмы просто ангельский характер, что она все это терпит.

Она схватила свою сумку и натянула перчатки.

— Пока, Дженис, надеюсь, тебя не обидела.

— Конечно нет. До свидания и спасибо за этот прекрасный день.

Пока Эверард провожал Леону к машине, Дженис быстро поднялась наверх в свою комнату и к тому времени, как он вернулся, уже сидела и стучала на пишущей машинке.

Эверард ходил по комнате, время от времени давая ей кое-какие советы по работе, спрашивая, разбирает ли она его почерк и исправления. Дженис хотелось, чтобы скорее он ушел к себе и дал ей возможность спокойно поплакать. У нее сжимало горло от усилий сдерживать слезы. Наконец он подошел к ней и встал рядом. Ее всегда раздражало, когда кто-то стоял за спиной и наблюдал за ее работой, она тут же начинала путаться и делать ошибки.

— Дженис, почему вы мне не сказали об этом молодом человеке, вашем друге, что ждет вас дома?

Его близость не давала ей возможности дышать, она начала задыхаться. Дженис нашла ластик и стала стирать им слово, чтобы исправить ошибку.

— А мне следовало это сделать? — пробормотала она, не глядя на Эверарда.

— Когда мы сюда ехали, мне казалось, что вы ни с кем не связаны. Потом я понял, что вы в слишком дружеских отношениях с Диксоном. Теперь оказывается, что вы оставили кого-то в Англии, кто страдает и ждет вас. Кроме этого, Мануэл Карвалью готов окончательно завоевать вас своим латиноамериканским очарованием. Я и представить себе не мог, приглашая вас в поездку, что привожу с собой такой магнит. Почему вы все так усложняете? — Он отошел от нее, потом повернулся в ее сторону.

— Я и не знала, что создаю вам сложности, — ответила Дженис. — Я больше не допущу, чтобы мои развлечения мешали нашей с вами работе. Я готова отработать упущенное на экскурсиях время. Дома, в Англии, вы бы не знали или не интересовались бы моей личной жизнью.

— Вы совершенно правы, я не имею права расспрашивать, как вы проводите свое свободное время. Но поймите, что я чувствую за вас ответственность. — Он опять встал за ее спиной и неожиданно рассмеялся. — Посмотрите, что вы сделали с этой страницей!

Дженис увидела, что протерла дырку, стирая слово ластиком. Она тут же выдернула из машинки лист бумаги, и ей очень захотелось бросить бумагу ему в лицо.

На мгновение он положил руки ей на плечи, и тут же ее будто пронзило током.

— Успокойтесь, Дженис, — мягко произнес он. — Прошу у вас прощения за то, что вмешиваюсь в вашу личную жизнь.

Ей хотелось броситься в его объятия и сказать, что все, что привлекало ее в Клайве, было просто ошибкой и давно прошло, что Мануэл просто приятный знакомый и что никто ее не ждет в Лондоне. И вообще, нигде, ни в одной точке мира, никто ее не ждет. Ей хотелось вывести его из себя своим буйным поведением, и пусть бы он отослал ее домой с позором. Тогда она была бы свободна, ее бы никто не терзал, она бы не страдала день и ночь о человеке, который рассматривал ее только как свою «ответственность» в чужом городе.

Будет лучше ничего не отрицать, и пусть он верит, что она готова флиртовать с дюжиной мужчин. Она ничем не дает ему понять, что любое, самое легкое его прикосновение бросает ее в дрожь и зажигает кровь, натягивает ее нервы до предела. Будет лучше оставаться для него всего лишь временной «ответственностью».