Секретная миссия - Паола Маршалл Страница 26

— Я и подумать не мог, что леди Чейни увлекается такими вещами.

— Они с мисс Фолкнер наперегонки вспоминали всякие ужасы. И зачем только люди читают такие вещи?

— Просто их собственная жизнь скучна и монотонна, — сказал Девениш, размышляя, уж не по этой ли причине устраиваются и черные мессы. Вполне вероятно, таково решение загадки.

— Знаете, мою жизнь тоже не назовешь особо волнующей и захватывающей, но меня все равно не тянет такое читать, — проговорила Друсилла. — Предпочитаю мисс Джейн Остин, милорд!

— Никакой не милорд, — пробормотал Девениш, беря ее руку и целуя в ладонь, хотя хотелось ему поцеловать ее иначе. — Зовите меня Девениш или, еще лучше, Хэл. А что до Джейн Остин, то, судя по всему, она и сама любила романы ужасов.

Его поцелуй вывел Друсиллу из равновесия. Он был так близко, что она заметила даже крохотный порез на подбородке, оплошность камердинера при бритье. В отличие от Джереми у Девениша твердый, решительный подбородок, говорят, это свидетельствует о сильной воле.

Ей бы испугаться этого уединения с ним, но никакого страха не было. Напротив, ее охватило возбуждение. Она была так возбуждена, что уже не хотела слышать голос рассудка, говорившего, что графу нельзя поддаваться, потому что его намерения не могут быть серьезными.

Обессиленная тревогой за Гилса, она припала к его груди, когда он обнял ее. К физическому желанию примешивалось ощущение, что в его силе она нашла убежище, спасение от одиночества в этом страшном мире.

Ее волосы пахли вербеной, а тело было та-кое теплое и податливое… Девениш не заметил сам, как его руки, сначала осторожно, словно лаская ребенка, потом все смелее заскользили по ее плечам и остановились на маленьких округлых грудях, а губы, нащупав впадинку на горле, двинулись вниз к вырезу платья.

И когда его губы нашли ее рот, долго сдерживаемая страсть вырвалась с хищной яростью, готовая поглотить обоих. Они упали на мягкую траву под раскидистым старым дубом.

Что заставило его в этот миг вспомнить данное себе обещание не причинить ей зла, Девениш не мог бы сказать, Сам живший уже продолжительное время в воздержании, он понимал, что Друсилла, познавшая услады супружеской жизни, должно быть, ощущает потребность в них, если вспомнить о ее репутации верной вдовы.

Он не имел права в слепом эгоизме разрушить эту репутацию и мягко отстранился от нее, хрипло пробормотав:

— Нет, не сейчас.

Его охваченное страстью и болью тело кричало, не желая отступать, а разум неумолчно повторял, что если он не отступит сейчас, то предаст все, во что верит.

У Друсиллы вырвался слабый стон. Оказаться в объятиях мужчины, которого она любит, и вдруг почувствовать, что его руки разжимаются, уходят, — это было словно упасть с небес в ад.

Ее одиночество, чувство потерянности после гибели мужа было терпимо, пока она не встретила Девениша и не поняла, что он — мужчина, о котором она мечтала и которого не надеялась когда-либо встретить.

Друсилла села. Девениш лежал, заслонив рукой глаза. Она склонилась к нему и тронула за плечо:

— Что случилось? Что-то не так?

Это было единственное объяснение неожиданной перемены, происшедшей с ним в тот самый момент, когда она думала, что они утолят наконец страстное влечение друг к другу. Хотя слово «влечение» было далеко от того, что она испытывала к нему на самом деле. Она ощущала нестерпимую потребность слиться с ним воедино. Ей казалось, он чувствует то же самое, но, возможно, это было не так.

При ее прикосновении он сел, тяжело дыша.

— Простите меня. Я забылся. Я не собирался насиловать вас, застав врасплох.

— Насиловать? Меня? Если и было насилие, так взаимное. Пока вы старались стянуть с меня платье, я трудилась над вашими бриджами. Или вы не заметили?

Да, брюки были расстегнуты. Он торопливо начал застегивать пуговицы.

— О Господи, так вот вы какая! Мы славная парочка, не правда ли? Я и не подумал, что вы, может быть, тоже хотите меня, когда отступил. Но признайте, зачинщиком был все-таки я. Вы не относитесь к женщинам легкого поведения или к таким, с которыми я могу провести пару приятных часов и забыть о них.

— Тогда какая же я? — спросила Друсилла, у которой все тело ныло от неутоленного желания.

Девениш, успевший привести себя в порядок, стоял перед ней на коленях.

— Вы женщина, которую я уважаю, и с которой не должен обращаться легкомысленно.

Ему хотелось сказать «Я люблю вас», но победила привычка к холостяцкой жизни.

— А как же мне быть?

Это прозвучало почти как мольба. Нет, Друсилла знала, что это нехорошо, стыдно, наконец, просить его о любви, но ей стало неприятно от того, что он забыл о ее потребностях и ее желании, требующем удовлетворения.

Она одернула юбки, которые оказались где-то возле талии.

Девениш отозвался не сразу. Он смотрел на нее, и каждое ее движение казалось ему исполненным грации, которой он не видел ни у одной женщины. Или это говорит в нем любовь?

— Я не хочу портить вам жизнь, — произнес он наконец.

Позже, в своей комнате, он подумал о том, как глупо поступил, что не отбросил свои проклятые принципы и не признался ей в любви, и пусть бы все шло как шло. Даже если бы ему потом пришлось жениться на ней ради сохранения ее репутации.

Разве так страшно — жениться на Друсилле Фолкнер? Может быть, в этом его спасение?

Недремлющий рассудок, поймав его на этой заманчивой мысли, напомнил ему, что пока он на середине пути, который обещает быть опасным, и не следует слишком приближать Друсиллу к себе, ради ее же блага.

Потом — ладно, потом все может измениться.

— Слабое утешение, — с горечью ответила Друсилла. — У меня даже пропало желание быть добропорядочной женщиной. Не будь я такой, вы стали бы моим.

Девениш мгновение смотрел на нее — и расхохотался. Он мог бы сказать то же самое.

Друсилла взглянула на него с удивлением, и тоже засмеялась. Он нежно обнял ее, потом достал платок и вытер выступившие у нее слезы.

— Моя дорогая, я не имею права поступать с вами непорядочно, как бы нас ни тянуло друг к другу. Давайте я помогу вам встать, и пойдемте домой. Я поступил неправильно, что привел вас сюда, будучи к вам неравнодушен.

Это почти что признание в любви, и пусть пока так и будет, подумал Девениш.

Позже, когда Друсилла думала о событиях этого дня, она пришла к заключению: сдержанность Девениша отнюдь не означает, что он ее не любит, скорее свидетельствует об обратном. Но если так, тогда что мешает ему объясниться и сделать предложение?