Лазурные берега - Сара Ларк Страница 26

— Но мисс Деирдре, естественно, еще очень молода, и, в общем-то, я не стал бы возражать против того, чтобы день помолвки и день свадьбы разделял довольно большой промежуток времени, — тут же продолжил Дюфрен. — Напротив, это доставило бы мне удовольствие — баловать мисс Деирдре и ухаживать за ней… и дать ей возможность узнать меня получше…

— Значит, информации о том, что вы великолепный наездник, недостаточно? — Дуг улыбнулся, чтобы облегчить Виктору задачу. — Дело в том, что об этом она нам уже сообщила. Если не сказать больше — наша дочь просто в восторге от вас, доктор Дюфрен.

На загорелых щеках Виктора появился легкий румянец. Наверное, в этот момент он пожалел о том, что не напудрил лицо.

— Я… э… я никоим образом не хотел обидеть мисс Деирдре. Но она… она просто восхитительна, особенно когда ездит верхом… Она…

— Я знаю, что моя дочь восхитительна, — сказал Дуг. — И я уже навел о вас справки, доктор Дюфрен. Мне известно, что вы значительно продлили свое пребывание здесь на Ямайке вопреки вашим первоначальным планам, хотя, собственно говоря, вы должны были вернуться на Эспаньолу… В конце концов, вы же хотите открыть там практику?

Дюфрен с облегчением вздохнул и кивнул.

— И не только это, мистер Фортнэм, — произнес он. — У меня и тут были бы пациенты, которые обеспечили бы мне безбедное существование. Однако там, в Кап-Франсе, планируется сооружение городского дома, мистер Фортнэм, который мой отец хочет построить для меня. — Виктор теребил в руках треуголку. Казалось, что он не очень рад пожертвованиям своей семьи. — И если я не буду участвовать в проектировании дома, тогда… тогда это будет не врачебная практика, а скорее… ну да, скорее всего, это будет выглядеть как господский дом на плантации. — Виктор замолчал. Критика родителей в разговоре с будущим, как он надеялся, тестем вряд ли понравилась мистеру Фортнэму.

Однако Дуг кивнул с понимающим видом. Он вспомнил, как выглядел главный дом поместья Каскарилла Гарденс до того, как сгорел — массивное трехэтажное строение из камня, с мансардой и колоннами, которое приказал построить его отец. Большинство плантаторов, по крайней мере английских, любили такую архитектуру. А французам, очевидно, больше нравилось ориентироваться на Версаль. Однако ни один, ни второй стиль не годились для городского дома врача, который должен был внушать своим пациентам скорее доверие, чем благоговение. В любом случае, Дуг очень хорошо понимал, что Виктор хочет сам спроектировать свое будущее жилище.

— Значит, вы должны как можно скорее вернуться в Сан-Доминго, чтобы наблюдать за строительными работами, а прежде хотите сделать предложение Деирдре, — подытожил Дуг. — Причем вы исходите из того, что моя дочь согласна. Я понимаю вас, доктор Дюфрен… — Он встал, подошел к шкафу, в котором хранился ром, и поставил два бокала на стол. — И я думаю, — продолжал Дуг, наливая ром, — что мы с вами договоримся о дне свадьбы и об отъезде Деирдре на Эспаньолу…

Виктор шумно выдохнул, а затем поспешно кивнул.

— Я думал о том, чтобы вернуться туда одному и подготовить все для Деирдре, — сказал он. — Она должна найти там полностью обставленный уютный дом. Конечно, соответствующий ее вкусу, и я бы не возражал против того, чтобы выписать мебель и ткань через Ямайку… или заказать ее в Лондоне или Париже. Как захочет Деирдре. Я…

Дуг кивнул:

— Как я уже сказал, в том, что касается дня обручения, а также мебели и обстановки, приданого и всего остального, мы с вами договоримся. По этому вопросу вам лучше всего обратиться к самой Деирдре и к моей жене. Однако есть вещи гораздо более важные, о которых я должен вам рассказать, прежде чем вы сделаете предложение моей дочери. — Он сделал глоток. — Вы должны знать… Деирдре не является моим родным ребенком.

Дугу тяжело далось это признание, и он удивился тому, как спокойно кивнул в ответ на эти слова Виктор.

— Вы… вы об этом знали? — удивленно спросил Дуг. — Вам… вам известна эта история?

Виктор потер висок:

— Только в общих чертах, мистер Фортнэм. Хотя кингстонским дамам из высшего общества не терпелось доложить мне подробности, с тех пор как они увидели меня на вашем балу вместе с Деирдре. Однако я сознательно не пошел на это. Что касается происхождения Деирдре… Не обижайтесь на меня, я очень внимательный наблюдатель, и… Я никогда не встречал темноволосого ребенка, у которого оба родителя были бы светловолосыми. Оба ваших очаровательных сына тоже блондины, и оба очень похожи на вас. Деирдре же во всем, кроме цвета волос и кожи, похожа на вашу уважаемую супругу. Значит, следует предположить, что слухи соответствуют действительности…

Дуг одним глотком опустошил свой бокал.

— Ну, и что же вам рассказали? — спросил он.

Виктор пожал плечами.

— Я не особенно прислушивался к сплетням, мистер Фортнэм. Поверьте мне, что сплетен я не люблю. Но говорили о похищении и о многолетней… связи… с каким-то чернокожим.

Дуг вздохнул и снова наполнил свой бокал. Лишь сделав глоток, он собрался с силами, чтобы снова погрузиться в свое прошлое и прошлое Норы. Он подробно рассказал Дюфрену о своей детской дружбе с рабом Аквази и о том, как эта дружба внезапно закончилась, когда отец Дуга обнаружил, что его сын научил своего приятеля читать и писать. Тогда он отослал Дуга на воспитание в Англию, а Аквази был отправлен на плантацию. Молодой чернокожий должен был работать в тяжелых условиях и время от времени пытался протестовать, что влекло за собой суровые наказания. И лишь после того, как Нора вышла замуж за Элиаса Фортнэма и вскоре после своего прибытия на Ямайку стала защищать рабов, Аквази получил помощь и влюбился в молодую жену своего баккра.

— Эта любовь, естественно, была безнадежной и осталась безответной, в отличие от моей любви к Норе, — рассказывал Дуг внимательно слушающему его молодому врачу. — Потому что я тоже влюбился в свою мачеху, когда вернулся на Ямайку. Ее брак с моим отцом был катастрофой. А Аквази меня возненавидел. Он винил меня в том, что его сослали на плантацию, в то время как я не имел к этому никакого отношения. А когда он обнаружил, что между мной и Норой зарождается чувство… В конце концов Аквази сбежал с плантации и примкнул к маронам. Ну, вы уже знаете, кто такие мароны — свободные негры и беглые рабы, скрывающиеся в Блу-Маунтинс. За столько лет они уже давно стали миролюбивыми, но тогда часто нападали на удаленные плантации. Жертвой одного такого набега стало поместье Каскарилла Гарденс. Мароны убили моего отца, а Аквази похитил Нору, чтобы сделать ее своей женой. Я думал, что она погибла. Когда через несколько лет я наконец услышал о том, что в Нэнни-Тауне насильно удерживают белую женщину, я тут же отправился туда и… ну, мне удалось освободить Нору. Однако у нее уже была Деирдре. Она была таким милым ребенком… Для меня было большой радостью воспитывать ее как свою родную дочь. Губернатор оказал мне дружескую помощь. Он пошел мне навстречу и разрешил выдать Деирдре грамоту о даровании свободы, а также помог оформить бумаги на удочерение.

Дуг задумался на мгновение, рассказывать ли Виктору о втором ребенке, о котором тогда заботилась Нора — о сыне Аквази и рабыни Маану, — однако затем пришел к выводу, что судьбы Аквази, Джефа и Маану вряд ли заинтересуют его будущего зятя.