Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна - Елена Ямпольская Страница 26

Я ревнивая женщина, и ничего с собой поделать не могу. Пока не получается.

Есть ли у меня для этого основания? Так ведь ревнивцы-то ревнуют без всякого повода, — мудро заметил еще Сергей Сергеич Паратов.

Говорят, терзается ревностью тот, кто не уверен в себе. Кто сам себя в глубине души не очень любит и потому сомневается в возможности чужой любви. С удовольствием бы от всего этого открестилась, но… Не знаю. И в своей душе бывают потемки.

Говорят также, мы создаем людей по нашему образу и подобию: кто сам подсел на измену, тот и других подозревает в собственных грехах. Это не так или не совсем так, на мой взгляд и в моей ситуации. Я изменяла, когда не любила, а если любила, не изменяла, однако ревновала и тех, и других, и возлюбленных, и случайных.

Меня часто бросали мужчины? Ни разу. Я всегда уходила первая. Может, и в этом был какой-то малосимпатичный комплекс — хлопнуть дверью перед носом у мужика — скорее, скорее, пока он не хлопнул. А он, наверное, и не собирался. Он, наверное, обиделся…

Меня обманывали? Насколько я знаю, нет. Или я чего-то не знаю. Да и не так уж много у меня было дуэтов, к которым вообще применимы столь серьезные понятия, как «верность» и «измена».

Я сомневаюсь в своей внешности? Не больше, чем любая нормальная женщина. В своей сексуальности? Ерунда, не стоящая ответа. В своих мужчинах?

Я хочу понять: почему я всегда сомневалась в своих мужчинах? И почему это продолжается до сих пор? Если любимый человек хотя бы в шутку намекнет, что я могу быть еще с кем-то, нет, что я просто могу скосить глаза в чью-то сторону, я до такой степени оскорбляюсь, искренне и глубоко, что теряю чувство юмора. Моя верность — составляющая моей любви, и меня бесит, когда легкомысленно относятся к части, тем самым умаляя целое. Получается, я не разрешаю унижать себя, однако унижаю ревностью другого.

Давайте все сначала. У меня есть основания ревновать? Конечно, нет. Если бы они появились, я сразу бы ушла. Более того, я могу в любой момент задать прямой вопрос и без паузы получить подтверждение: «Ты у меня одна». Разве я ему не верю? Верю. Если бы не верила — см. выше.

Тогда откуда ревность? К газете, которую он листает, к собаке, которую гладит, к приятелям и коллегам, хохочущим в его компании, к официантке, которой он вежливо улыбнулся, принимая счет… К каждой секунде, когда он не со мной и, вероятно, думает не обо мне. Может быть, ревность — это всего лишь патологический эгоизм? Может, мне нужен крепостной любовник? Или того лучше — резиновый принц? Хочешь — надула, хочешь — свернула, посыпала тальком, положила в уголок.

Кстати, в самой глупой ревности — к бывшим женщинам — есть один интересный нюанс. К прошлой жене или подруге мы ревнуем, а к позапрошлой (если таковая имелась) уже нет. Я называю это Законом Позапрошлости. Он же — Закон Великого Примирения. Все, что у мужчины было непосредственно перед встречей с тобой — дети, привычки, кулинарные пристрастия, места семейного отдыха, — саднит болезненно и долго. Зато рецепты и дети от позапрошлой жены кажутся милыми, безопасными, почти родными. Не исключено, что именно Закон Позапрошлости связывает нежнейшими узами дедов и внуков… Но мы отвлеклись.

Я терпеть не могу, когда ревнуют меня. Ни с одним ревнивцем я долго не продержалась. Мужская ревность казалась мне первым признаком мужской глупости. Если ревновали по делу, я чувствовала себя неловко и злилась. Если на пустом месте, злилась еще больше. Отсутствие ревности в характере моего любимого (разве что в самой легкой форме, когда хочется отогнать от меня мужиков, как голубей, — кыш, кыш!..) в моих глазах блистательно подтверждает его мужскую и человеческую гармоничность. Ровные отношения с миром. Легкий здоровый нрав. Доброжелательный взгляд. Думаю, если бы возник повод меня ревновать, он бы повернулся и ушел, как я, молча. Но поскольку ни о чем таком и речи нет, терзаться фантазиями он не станет.

Ах, как бы я хотела перенять у него эту спокойную фатальную уверенность: что есть — то есть, что будет — то будет. Получается, он весь такой гармоничный, а у меня в душе сумбур вместо музыки…

Мне никогда не составляло ни труда, ни стыда косвенно или прямо предупреждать своих партнеров, что если они вступают в связь со мной, измены исключаются. Честный протокол о намерениях — на всякий случай. Вдруг человек сам чего-то недопонимает. Мужчине свойственно взваливать на себя больше женщин, чем он способен унести. При этом повторюсь, что настоящую, постельную измену я даже не считаю поводом для ревности. Мужчина, который мне изменил, ничего не понимает ни в женщинах, ни в сексе и достоин только брезгливого презрения. Если он в состоянии полностью меня удовлетворить, он гигант. Если он думает, что у него остались излишки, которые можно сбыть на сторону, он идиот. Излишков не будет никогда. Может вскрыться недостача.

Измена — как смерть. Пока я есть, ее нет. Если она объявится, меня не будет.

Моя ревность — собственническая и даже захватническая. Вот сейчас я это окончательно поняла. «Я не могу быть второй и даже первой. Я могу быть только единственной», — сказала одна умная дама, и я ужасно благодарна ей за то, что гениальной формулировкой она облегчила мне приступ саморефлексии.

На меня надо тратить силы, время, эмоции — и все это в неограниченных количествах. Я требую энергозатрат и капиталовложений. За мной нельзя ухаживать через два дня на третий. Нельзя исчезать и появляться, как ни в чем, привет — привет. Бывали случаи, когда я сразу обрубала романические поползновения слишком занятых (или просто слишком суетных) претендентов: вы не сможете уделять мне столько внимания, сколько мне надо, а меньше меня не устроит; а помогать я на первых порах не буду, посмотрю, как вы сами выкручиваетесь и насколько вы инициативны. И вообще, я — это большая нахлобучка на большого любителя, зачем вам дополнительная головная боль, давайте останемся друзьями… Мужики отходили слегка озадаченные, но я знала, что права и что потом они скажут мне «спасибо». Все так и получалось, только «спасибо» не было. Была затаенная обида: мол, нашла повод бортануть. Базу какую подвела, стерва…

Самое гнусное, что может делать мужчина, — провоцировать ревность в любимой женщине. Это низко, некрасиво и опасно. С такими психопатками, как я («он шел по лесу, и у него из-под ног с фырканьем вылетела упитанная психопатка»), результат, в принципе, непредсказуем. Могу смертельно обидеться и никогда не вернуться. Если не очень люблю. Если люблю, то, конечно, вернусь, но шрам останется.

Пустяки, которые мужчина делает «не подумав», он с тем же успехом, подумав, может и не сделать. Так вот, я хочу, чтобы он думал обо мне. Учитывал особенности моего вздорного характера. Исполнял танго Пьяццолы «Предпочтение» только в паре со мной. По возможности откладывал газету и забывал про приятелей, когда я рядом. И поменьше расточал вокруг свою природную галантность, раз уж мне это не нравится.

«С тобой, наверное, просто жить, — сказал мне однажды какой-то шутник. — Делай все по-твоему, и никаких проблем…»