Духи и сигареты - Юлла Островская Страница 26

Кристина рассмеялась.

— Нет. Извини, я просто рада, что ты жив. Встать можешь?

Алесандр сел на колени и закрыл лицо руками. У него не переставала лить кровь из носа и кружилась голова.

— Сейчас, — прошептал он.

Кристина сняла куртку и попыталась накинуть на плечи Алесандра.

— Не надо. — Он отстранил ее руку. — Сейчас вся грязная будет. — Молодой человек снова попытался встать. У него закружилась голова.

— Давай попробуем хотя бы до беседки дойти. Где твой телефон? Может, он включится на пару минут? Успеем скорую вызвать.

— Да не говори ерунды, какая скорая. Сейчас все пройдет. — Алесандр встал, одной рукой зажимая нос, другой опираясь о Кристину. — Черт, я вообще не вижу, куда идти.

— Ты, главное, ноги передвигать можешь?

Алесандр кивнул.

Расстояние до беседки показалось Кристине неимоверно длинным. Плюс ко всему вход туда был завален сухими листьями и консервными банками. Порожка было совсем не видно, можно легко зацепиться и полететь на пол. В самой беседке оказалось грязно и сыро.

— Дай сигарету, — попросил Алесандр, когда они сели на скамьи друг против друга.

Только-только начинало светать, и единственный фонарь, в стороне, на том берегу речки, уже выключили. Было сумрачно и холодно.

— Я не курю. — Кристина встала, подошла ближе к Алесандру.

— У меня в кармане, — сказал он чуть громче, чем до этого, — достань, пожалуйста.

Кристина вынула из кармана куртки пачку, зажигалку и подала Алесандру сигарету.

— Ты их знаешь? — Она достала из кармана своих спортивных штанов бумажные салфетки, развернула одну и начала стирать кровь с его лица.

Алесандр никак не мог зажечь сигарету — его руки дрожали. Кристина взяла у него из рук зажигалку и помогла прикурить.

— А что случилось со стадионом? — спросил Алесандр, сделав подряд несколько глубоких затяжек, и тут же закашлялся.

Вопрос напугал Кристину. Ей стало страшно только теперь. Не в тот момент, когда завязалась драка или когда Алесандр неподвижно лежал на земле, а теперь, когда они остались одни в грязной беседке, когда он сидит напротив, дрожащими пальцами держит сигарету и задает абсолютно бредовый вопрос. Какой стадион? О чем он? Неужели ему настолько плохо, что он даже не понимает, что говорит?

Алесандр снова поднес сигарету к губам, но пальцы его дрожали, и она упала на пол. Он не стал поднимать. Не смог. Снова сильно кружилась голова. Он взял у Кристины бумажную салфетку и стал вытирать лицо.

— У тебя есть еще платок?

Кристина, не сводя глаз с Алесандра, вынула салфетку и подала ему.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да сейчас все пройдет. Я спросил про стадион.

— Стадион? Ты о чем? Кстати, как мне можно тебя называть, так чтоб покороче? Алесандр — слишком длинно. Саша, я так понимаю, — не из той оперы. Сандр — так можно?

— Ты не ответила.

Алесандр снова и снова спрашивал про стадион. Отчасти потому, что этот вопрос мучил его с той самой минуты, когда он увидел наверху вместо скульптуры груду камней. Отчасти потому, что сейчас это оказалась единственная тема, которую он мог сознательно обсуждать и тем самым хоть как-то, разговором, перекрыть свою физическую боль. Он старался сосредоточиться на чем-нибудь, поскольку из-за сильной боли и головокружения боялся, что вот-вот потеряет сознание.

— Стадион имени Кирова на Крестовском, у побережья. Там теперь груды камней. И прожекторов… — У Алесандра снова пошла кровь носом. Он запрокинул голову, потом повернулся и лег на скамью. — Прожекторов нет.

— А-а, — выдохнула Кристина с облегчением. — Да, его разобрали. Будут реконструировать. Даже проходила церемония прощания. Футболисты делали прощальные снимки, произносили речи. — Она сглотнула: слово «футболисты» комом встало в горле. — Вроде бы в следующем году он снова откроется. Тебе легче?

— Да, уже все нормально. Сейчас пойдем.

Алесандр смотрел в грязное небо: будет дождь. Но туман обещал теплый день. Потолка у беседки не было. От него остались только щепки да торчащие в разные стороны палки.

— В армии у нас был сержант. Он почему-то решил, что я голубой. Ну, а армия — одна большая семья, слухи со скоростью света летят и надолго, как видишь, западают в души. — Алесандр сел и выкинул в окно скомканные салфетки. — Идем?

— Ты уверен, что сможешь идти?

— Да.

Они вышли из беседки. Было уже почти светло. Шли очень медленно, каждый шаг стоил Алесандру огненной волны в висок.

— Все-таки про дождь — мое любимое, — улыбнулся Алесандр.

— «Кто же остановит дождь»?

— М-гм.

— Да, — улыбнулась в ответ Кристина, — мое тоже.

* * *

Валера налил себе полную тарелку супа, взял несколько огромных черных слив и пошел в свою комнату. Он включил канал «2 × 2», по которому вечно показывали fashion, сел на пол и тупо уставился в экран, зло и неаккуратно опрокидывая в рот одну ложку супа за другой.

Вчера она отослала его к какому-то профессору. На черта тот ему нужен! Сегодня на уроке почти не обращала на него внимания, так как он, видите ли, пришел без домашнего задания. Ну, ничего, ничего. Еще этот португалец, будь он неладен. Когда же закончится эта чертова конференция? Будь она проклята! Этот португалец постоянно крутится возле Жанны! Может, подойти к нему вот так вот прямо и сказать, хоть по-английски, что ли, чтоб валил в свою Португалию, скатертью дорожка, чтоб на чужое не зарился! Вот и сегодня они в столовой обедали за одним столом, он даже коньяк заказал. Откуда в институтской столовой коньяк? Наверное, к конференции специально завезли. Да не важно, откуда взялся коньяк! Важно, что Жанна пила его вместе с португальцем!

— Так. Очень интересно. Это мы теперь каждый будем по разным комнатам ужинать. А ну марш на кухню.

— Мам…

— Что мам? Что опять мам?! Это что ж за детей я повырастила! Почему ты перечишь каждому моему слову! Заведомо, что бы я ни сказала, у тебя на все готов один ответ, лишь бы вопреки матери! Марш на кухню, я сказала! Или ты оглох? Почему ты заставляешь по сто раз тебе повторять?!

— Мам…

— Валера, через полминуты ты на кухне. Не забудь вымыть руки.

Мама закрыла дверь как всегда с сильным хлопком. Валера со злостью швырнул сливу в угол комнаты, грубо выключил телевизор, взял тарелку и пошел на кухню.

— А потому что тебе всю жизнь не до воспитания детей. Потому что я одна вкалываю весь день, потом прихожу, мне вам надо жрать наготовить, вонючие ваши носки выстирать. Я вообще непонятно на кого похожа. Я тебя сколько прошу в Турцию съездить? У тебя никогда нет времени. На меня особенно.