Сюрпризы фортуны - Наталия Вронская Страница 26

Корбин поднялся со своего места и, медленно подойдя к Агнии, опустился на стул, который стоял напротив ее стула.

— На вашем месте я бы как можно скорее постарался догадаться, чего от вас ждут.

— И все же, не могли бы вы мне сказать, чего вы хотите? Я боюсь ошибиться! — прошипела она.

— Все очень просто. — Он приблизил свое лицо к ней. — Вы очень красивая женщина, не обремененная моральными принципами. С первого мгновения, как я увидел вас, то понял, что смогу помочь, если вы будете достаточно сговорчивы. И я предлагаю вам хороший обмен. В ответ на вашу любезность я постараюсь сделать все, чтобы ваша красота не угасла навеки на какой-нибудь сибирской дороге.

— Какая мерзость… — отшатнулась Агния. — Как вы можете? Вы же… вы…

— Ну, что я? И не хотите ли вы сказать, что в свою бытность в доме мадам Серафины не занимались тем же, чем и прочие девицы?

— Нет. — Она покачала головой.

— Вот как? А что же вы там делали? — Полицейский с любопытством откинулся на спинку стула.

— Ежели вы обо всем так осведомлены, то знаете, что мадам Серафина содержала модную мастерскую.

— И вы?..

— Я была швеей.

— А как же вы познакомились с бароном фон Литке? Ведь вы познакомились с ним именно там! Никогда не поверю, что он делал у вас заказ платья.

Агния помолчала, затем произнесла:

— Он приходил туда играть.

— Ах, ну да… — протянул Корбин. — Играть… А вы?

— Я как-то поучаствовала в игре, и так и произошло наше знакомство.

— Швея? Участвовала в игре?

— Да!

— И что же вы тогда могли поставить? Барон, как известно, играл на большие деньги.

— У меня был дорогой медальон, подарок… родительский подарок… — прошептала Агния.

— Так-с… Ну а после?

— А после барон предложил мне…

— Предложил что? — оживился полицейский.

— Предложил стать его помощницей в игре. Он содействовал моему браку с графом Еловичем, ну и прочее… Но как? Как вы меня нашли? — воскликнула вдруг Агния. — Почему так быстро? Откуда узнали, где я живу? Меня несколько месяцев не было в России, вернувшись, я почти не жила в доме барона! Несколько месяцев я нахожусь совсем в другом обществе, где никто и ничего обо мне не знает!

Агния не могла опомниться. Как такое могло случиться? Как она допустила это? Попасть в такую гнусную историю… Вот что значит — репутация! Тогда, расставаясь с Марселу, она только начинала это осознавать. Теперь же Агния поняла полную меру своего несчастья. Она уронила голову в ладони и почувствовала, что сейчас непременно заплачет, — здесь, перед этим человеком. Какое унижение!

— Береги платье снову, а честь смолоду… — услышала она вдруг. — Что? Разве маменька вам этого не говорила?

Агния молча покачала головой, не отрывая рук от лица. Она услышала, как Корбин глубоко вздохнул.

— Увы, но мнение о вас в нашем департаменте вполне однозначно, — тихо сказал он. — Вы просто падшая женщина, с той только разницей, что у вас теперь есть деньги и здоровье. А это весьма ценные вещи.

— Как вы смеете говорить мне это… — пробормотала Агния сквозь слезы. — Я не… — Она осеклась.

— Ну да, ну да… — продолжил следователь. — Неужели вы не знали, что на людей вроде вас существует досье в полицейском управлении? Существует. Да еще какое! И вы, персонально, в нем фигурируете. Да еще этот ваш отъезд за границу, путешествие в Бразилию… Тут есть над чем подумать. Само по себе это путешествие и возврат из него достаточно необычны. Я лично никогда не слышал о людях, уехавших так далеко. Ну разве только какой-нибудь Крузенштерн… — в задумчивости прибавил Корбин.

— Что? — Агния обомлела. — Как… Какой Крузенштерн?

— Ну, путешественник… — развел руками Корбин.

— Путешественник? — Она от изумления даже перестала плакать, и полицейский поймал ее взгляд.

— Ну так как? — внезапно спросил он.

Корбин облокотился на локоть и смотрел на нее с выражением утомленности от спора.

— Что со мной будет? — пробормотала Агния.

— Вы имеете полную возможность выйти отсюда. С вас будут сняты все обвинения. При определенных усилиях с вашей и, разумеется, с моей стороны.

— Нет, — покачала головой Агния. — Пусть и с запозданием, — она твердо посмотрела на полицейского, — но надобно начинать и о чести думать;

— И каторга вас не страшит?

— Я ни в чем не виновата. Мне бояться нечего. Меня оправдают и отпустят, — как молитву произнесла она.

Корбин вздохнул:

— Вы не поверите, но, пожалуй, ни одна арестантка не вызывала во мне таких чувств, как вы… И если вы действительно ни в чем не замешаны, то… Но на вашем месте я бы так не полагался на наше правосудие, — резюмировал он.