Без маски - Вирджиния Хенли Страница 26

Велвет облизнула губы, затем провела кончиками пальцев по мускулистой груди Грейстила.

— Какая ты, однако, жестокая, — прохрипел Грейстил; его возбуждение достигло предела, а Велвет, как ему казалось, забавлялась, терзая его.

Но его долгий и чувственный поцелуй изменил ситуацию, и теперь уже Велвет, едва удерживаясь от стона, трепетала в объятиях Грейстила. Жар проникавший сквозь тонкое шелковое платье, несказанно возбуждал ее, но более всего волновало то, что должно было произойти после этой своеобразной прелюдии — ведь Грейстил недвусмысленно дал ей понять, что сегодня ночью сделает ее женщиной. Когда он начал подниматься из-за стола, Велвет обхватила его шею руками и прижалась щекой к широкой груди, вслушиваясь в биение его сердца и наслаждаясь исходившим от него пьянящим мужским запахом.

Приблизившись к камину, Грейстил опустился на ковер, став на колени, и, опустив девушку рядом с собой, снял рубашку и отбросил ее в сторону. Пропуская волосы Велвет сквозь пальцы, он с улыбкой сказал:

— В свете камина твоих пряди кажутся струйками расплавленного золота.

Он снова ее поцеловал, затем осторожно уложил на спину и тут же приподнял подол ее платья, так что стали видны чулки. А потом его рука скользнула вверх по ногам девушки, к резинкам, поддерживавшим чулки. Стаскивая первый чулок, Грейстил тихо сказал:

— Не догадываешься, как долго я мечтал об этом?

Он поднес изящную ножку к губам и стал покрывать ее поцелуями. Эта ласка показалась Велвет необыкновенно изысканной и жаждущей, и она, не удержавшись, тихонько застонала. Грейстил тем временем начал снимать второй чулок, после чего принялся целовать и эту ногу. Минуту спустя он растянулся на ковре рядом с девушкой и положил руку ей на грудь. Его ладонь обжигала даже сквозь платье, и Велвет, снова застонав, подумала: «А какие же чувства я буду испытывать, когда наши обнаженные тела прижмутся одно к другому?» Словно прочитав ее мысли, Грейстил стал расстегивать пуговки у нее на платье, затем стащил его с плеч до талии, обнажил ее округлые груди так, что они были уже открыты полностью для его страстных взглядов и столь же страстных прикосновений. Кожа у него на руках оказалась шершавой, даже чуточку грубой, но — удивительное дело! — это лишь увеличивало удовольствие, которое она испытывала, когда он ласкал ее. Соски ее напряглись и заострились, превратившись в подобия крохотных наконечников стрел, и Грейстил осторожно теребил эти наконечники и легонько прикусывал, одновременно лаская округлости грудей. И Велвет казалось, что прикосновения его губ и языка к ее отвердевшим соскам разливались горячими волнами по всему ее телу, вызывая томительное жжение в самом низу живота.

Внезапно Грейстил приподнял голову и заглянул ей в лицо. Ее изумрудные глаза потемнели, и взгляд стал как будто немного отстраненным. Тут Грейстил снова впился в ее губы — и целовал долго и страстно. Потом рука опять скользнула ей под юбки. Проводя ладонью по ее бедру, он прошептал:

— У тебя такая нежная кожа… Словно теплый шелк… А я… ужасно любопытный — не успокоюсь, пока не пойму, какого цвета завитки у тебя между ног. Интересно, такие же золотистые, как на голове? Нет-нет, только не отвечай, я попробую сам догадаться.

Грейстил так долго перебирал завитки меж ее ног, что она покраснела. Однако ощущения были необыкновенно приятные — этого нельзя было не признать. Судорожно сглотнув, Велвет пробормотала:

— Ты не сможешь определить, какого они цвета, на основании одних только прикосновений.

— Нет, смогу. Черные волосы вроде моих — они упруги как пружины и чуть грубоваты, светлые же — мягкие и тонкие, а вот рыжие кудряшки непокорны и упрямы даже на ощупь, иными словами — обладают теми же качествами, что и их хозяйка.

И тут Грейстил, разделив рыжие завитки меж ее ног, ввел палец между нежных складок, почти тотчас же увлажнившихся. Велвет содрогнулась, и из горла ее вырвался стон.

— Кстати, у тебя там есть крохотный бутончик, — прошептал Грейстил. — Просто очаровательный…

Он все более возбуждался, но, сдерживая себя, продолжал ласкать ее.

А Велвет стонала все громче, и в какой-то момент ей показалось, что она вот-вот задохнется от чудесных ласк Грейстила, от сладостных ощущений, что он ей дарил. Внезапно все тело ее содрогнулось, и тут же возникло странное чудесное ощущение — казалось, находившийся у нее в промежности бутон неожиданно распустился, превратившись в некий экзотический цветок с мокрыми от росы лепестками.

Грейстил же, покрывая ее полуприкрытые веки легкими, как перышки, поцелуями, тихо проговорил:

— Ну, как после всего этого ты себя чувствуешь, Велвет?

— Плохой… и грешной, — прошептала она.

— А тебе нравится чувствовать себя плохой и грешной, дорогая?

— Да, очень…

— В таком случае тебе понравится способ, посредством которого это достигается. — Он взял ее за руки и помог ей подняться с ковра. — Но для начала я хотел бы увидеть тебя во всем твоем природном естестве, то есть такой, какой тебя создал Бог.

Грейстил снял с нее шелковое платье — упав к их ногам, оно растеклось вокруг них лавандового цвета лужицей. Затем, окинув Велвет сверкающим взглядом, он коснулся ее упругих налитых грудей, украшенных розовыми горошинами сосков. После чего опустился перед ней на колени и, придерживая ладонями за бедра, прижался губами к ее лону. Велвет вздрогнула от неожиданности и громко вскрикнула — в этот момент она почувствовала себя еще более грешной, чем несколько минут назад; а возбуждение ее было столь велико, что ей хотелось закричать как можно громче. В очередной раз застонав и вцепившись пальцами в волосы Грейстила, Велвет запрокинула голову, и тотчас же стон ее перешел в громкий вопль экстаза.

Несколько секунд спустя она затихла в изнеможении, и тогда Грейстил, поднявшись на ноги, заключил ее в объятия и поцеловал. Затем подхватил на руки и отнес к зеркалу.

— Я хочу, чтобы ты видела, какой красивой стала в момент своей первой страсти.

Поставив ее на ноги, Грейстил встал у нее за спиной и, осторожно придерживая, положил руки ей на плечи.

Отражение в зеркале отобразило такую интимную картину, что лицо Велвет мгновенно залилось краской. Ее кожа светилась, став перламутрово-розовой от возбуждения, а глаза затуманились от страсти и любовных игр. Ноги же у нее были словно ватные, и она бы непременно упала, если бы за спиной у нее не стоял Грейстил, поддерживавший ее. Внезапно почувствовав, как сзади в нее упирается его напряженный фаллос, она мысленно воскликнула: «Ах, он не в состоянии устоять перед моей красотой! Да-да, он пылает ко мне неподдельной страстью! И возможно, мне удастся сделать так, что он полюбит меня по-настоящему!»

Перехватив в зеркале его взгляд, Велвет сказала:

— А теперь я хочу посмотреть на тебя.

Затаив дыхание, она наблюдала в зеркальном отражении, как он стаскивал с себя бриджи, а затем и нижние штаны. Мускулистые ноги Грейстила были сильны и стройны, как стволы молодых деревьев, и Велвет, чуть прикрыв глаза, попросила у провидения смелости и решительности — чтобы все былые страхи покинули ее. Затем, глядя Грейстилу прямо в глаза, сказала: