Скандальное красное платье - Элизабет Бойл Страница 26

Любопытство вело ее вниз, к его брюкам.

Когда она тронула Дэша там раньше, она точно знала, что делает, искушая его, и теперь хотела большего, чем исследовать его через грубую ткань бриджей.

Она нервозно возилась с пуговицами, и Дэш, будто не в силах терпеть дольше, быстро справился с ними и предстал перед ней в великолепной наготе.

Ее руки скользнули по его телу и замерли, наткнувшись на грубые шрамы, крест-накрест пересекавшие спину. Пиппин потрясенно смотрела ему в глаза, но он поцелуем смел ее вопросы, умоляя ее, как она - его.

- Большее, Цирцея.

Пиппин отбросила промелькнувший перед ее внутренним взором вид его изуродованной спины и вернулась к своему исследованию, проведя руками по его бокам к узким бедрам, к его твердому копью, взметнувшемуся от желания, налившемуся и отвердевшему для нее, и только для нее.

Дэш застонал, когда она, сомкнув ладонь, мягко поглаживала его. Ее рука скользила вверх и вниз, а он продолжал исследовать ее потайные места, их губы слились в жарком поцелуе.

Потом он подвинул ее под себя, Пиппин шире раздвинула ноги, чтобы принять его.

- Ты самое прекрасное создание на свете, - хрипло сказал он. - И ты моя.

От его властных слов она затрепетала. Его. Она не могла ни о чем думать, хотела только принадлежать Дэшу сегодня ночью и всегда.

Он медленно входил в нее, она выгибалась ему навстречу. Если она думала, что он грубо возьмет ее, то ошиблась. Он двигался осторожно, постепенно заполняя ее, пока не достиг барьера.

- Будет немного больно, - прошептал он ей на ухо.

И прежде чем она сообразила, о чем он говорит, прежде чем слова проникли в затуманенный желанием разум, Дэш взял ее невинность одним быстрым движением. Пиппин задохнулась, но его поцелуи и восторженные слова быстро развеяли шок.

Схватив ее за бедра, Дэш теснее прижимал ее к себе, заполняя ее целиком, и теперь, когда он двигался в ней, она чувствовала только наслаждение, ненасытную страсть.

Пиппин подхватила ритм его движений, жадно выгибаясь навстречу. Он дразнил ее, то медленно поглаживая, то усиливая давление, заставляя ее молить:

- О, Дэш!

Он увеличил темп, утоляя ее голод, ее внутренние мышцы сильнее сжимали его копье.

С каждым движением мир вокруг ускользал, и Пиппин чувствовала лишь этого мужчину, его все нараставшее желание. Она двигалась вместе с ним, цеплялась за него, а он возносил ее на такие высоты блаженства, что она и вообразить не могла.

- Дэш, о, Дэш! - выкрикнула она.

Ее тело содрогнулось. Вихрь наслаждения взметнулся внезапно, будто Дэш выпустил на волю дремавшую в ней бурю. Волны экстаза накатывали на нее одна задругой, а он все продолжал бой, потом вдруг на миг замер, заполнил ее одним сильным быстрым движением и застонал, найдя собственное убежище в бушующем море, которое они сотворили своей страстью.

Она сомкнула вокруг него ноги, прижимая к себе, а он продолжал двигаться в ней, посылая мягкие волны, которые эхом прокатывались по ней.

Стояла темная морозная ночь, но на маленьком чердаке дома на Брук-стрит Пиппин и Дэш обрели собственный рай. И оба молча молились, чтобы этот рай остался с ними навечно. Или, по крайней мере, всю эту ночь.

Пиппин шевельнулась перед рассветом. Холод пробрался под одеяло, и она задрожала. Потянувшись к Дэшу, она нашла пустоту.

Она села, вытянувшись в струнку, окруженная лишь тенями.

- Дэш?

Налетел порыв ледяного ветра, и она натянула на себя одеяло, будто оно могло спасти от холода. Моргая в скудном свете огарка свечи, Пиппин искала глазами Дэша.

Новый порыв ветра указал ей, наконец, причину ужасного сквозняка. Узкая дверь, которая вела на балкон, была открыта.

Пиппин поднялась, торопливо надела ночную рубашку и халат, оглядывая комнату в поисках хоть каких-то признаков Дэша. Но вся его одежда исчезла. Будто он и не приходил к ней ночью.

Пиппин замерла. Нет. Она не могла выдумать такую ночь. Кроме того, ее тело, немного воспаленное от его любовных ласк, все еще пребывавшее в восхитительной томной слабости, подтверждало случившееся. Нет, все это невозможно обрести, погрузившись в мечту.

Дэш был здесь.

«И потом ушел…» - прошептал предостерегающий внутренний голос.

Ее сердце затрепетало от страха. Он не ушел бы без единого слова… без поцелуя…

Закутавшись в одеяло, она пошла закрыть балконную дверь. Не нужно, чтобы кто-нибудь нашел ее тайное гнездышко под карнизом.

Когда ее пальцы взялись за щеколду, ветер донес тихий шепот:

- Пиппин.

Она вглядывалась в темноту, пока не заметила его у перил.

- Дэш, - счастливо вздохнула она. Он не оставил ее и не оставит…

- Ты ждала другого? - поддразнил он. - Или ты приглашаешь сюда всех своих возлюбленных?

- Всех возлюбленных! - усмехнулась Пиппин, оттолкнув его руку. - Это же надо такое сказать!

- Если бы ты захотела, - он притянул ее в теплые объятия, - то у тебя был бы легион поклонников, ждущих только одного взгляда твоих прекрасных глаз.

Покраснев, Пиппин прижалась головой к его плечу. Дэш почти убедил ее, что она способна на такие подвиги. Это, конечно, неправда, но ей нравилось, что он так думает.

- Что ты здесь делаешь?

- Буря прошла. - Дэш указал на прояснившееся небо. - Звезды появились. - Замолчав, он пристально смотрел вверх. - Я тоскую без них, когда я не в море. В океане они все искрятся вокруг. Это все равно что стоять у врат небес.

- Как чудесно это звучит.

Он прижал ее к груди, его тепло окутывало Пиппин.

- Это мое любимое время суток: перед самым восходом солнца. Пока не появился даже намек на дневной свет. Звезды тогда кажутся особенно яркими, будто знают, что им недолго красоваться на небосклоне. Скоро они исчезнут из виду, заслоненные солнцем, и спрячутся, пока ночь снова не завладеет миром. Так что они сияют ярче всего, когда мир еще спит.

Пиппин, поэтическая натура, замерла. Она никогда в жизни не слышала подобной красоты.

- Хочешь одну? - спросил Дэш.

- Что?

- Звезду. - Он теснее прижал ее к себе. - Выбери одну, и она будет твоей навсегда.

- Только одну? - поддразнила Пиппин. Он поцеловал ее лоб.

- Я бы отдал тебе все, если бы мог.

Молча прижавшись друг к другу, они смотрели в небо, Пиппин обняла Дэша за талию. Под курткой на нем была только льняная рубашка. Даже через плотную ткань Пиппин чувствовала шрамы, рваными гребнями пересекавшие спину Дэша, - свидетельство того, что ему пришлось пережить нечто ужасное.

Когда она отдернула руку, он вздрогнул, все его тело напряглось.