Грешная и святая - Джо Беверли Страница 26

– Я не знаю, сколько стоят драгоценности, но деньги мне не помешают. Однако ты доверяешь мне?

Трис наклонился к девушке и приник щекой к ее щеке.

– Да.

Он слышал, что у нее перехватило дыхание.

– Тогда доверься мне в этом, милая. Это будет чудесное открытие для тебя. Мы можем сделать многое и не рисковать появлением ребенка. Поверь мне…

Трис отвел в стороны ее руки, нашел одну сладкую, полную грудь и большим пальцем погладил сосок.

Она застонала и потянулась к нему. Он не смог удержаться от торжествующего смеха.

– Видишь?

– Да…

Он стал снимать с нее блузу…

Девушка положила обе руки ему на грудь и слегка оттолкнула его.

Он отступил назад, потрясенный. Его глаза привыкли к темноте, и он мог видеть, что она снова запахнула блузу и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Он напугал ее!

– Хорошо, хорошо. Я не буду принуждать тебя.

Его сердце билось так, как будто вся жизнь зависела от ее ответа.

Крессида опустила взгляд и стала нащупывать позолоченные пуговицы. Он хотел помочь ей, но не рискнул приближаться.

– Говори со мной, любовь моя. Я думал, что тебе это нравится.

– Мне нравится, – прошептала она. Ее искренность тронула его.

Девушка наскоро застегнула пуговицы и посмотрела на него.

– Но это было бы неправильно. Ты сам должен знать, что это дурно.

– Я же обещал, что ты не забеременеешь.

– Дело не в этом! По крайней мере… – Она уставилась на него. – Я не уверена в том, что мы говорим на одном языке и понимаем друг друга.

Легкая прохлада успокоила его. Она была права. Мисс Мэндевилл из Мэтлока была абсолютно права. Невозможно придумать что-то более безумное, чем это приключение.

– Мы в самом деле говорили на разных языках. Но мне казалось, ты веришь мне.

– Я верю, верю! Но я так не могу. Возможно, это принято в твоем мире, но в моем порядочные люди так не поступают.

Трис должен был смеяться над этим наивным рассуждением. Почему его сердце так бьется? Почему пропасть между ними причиняет ему такую боль?

– Думаю, теперь мы понимаем друг друга, – сказал он так холодно, как мог. – Ты отрицаешь естественные желания своего тела, мисс Мэндевилл, потому что мораль Мэтлока для тебя важнее всего!

– Так должно быть!

– Чепуха. Мораль – это смирительная рубашка, но если тебе в ней удобно – я не станут возражать.

Трис хотел, чтобы в его словах был только холод, но гнев пылал в них, как пламя на лезвии меча мудрости. Боже, сейчас ему нужны были мудрость и выдержка.

Он отвел взгляд и посмотрел на часы.

– Без четверти полночь. Что ж, пора попробовать добыть другое твое сокровище.

Крессида схватила свои вещи. Она должна была сердиться на него за его насмешки, за то, что он пытался представить ее добродетель глупостью. Ей надо было собраться с мыслями, но ее неудовлетворенное тело все еще мешало ей…

Но он был рассержен. Чтобы его успокоить, девушка готова была подойти к нему, отдаться ему, ради него, ради себя, ради их близости и понимания. Но нет, это просто еще одна уловка распутника. Она не виновата в том, что не принадлежит к этому распутному миру и не желает играть в его непристойные игры!

Она должна надеть на себя чадру и маску. В каком порядке их надевать? Сначала чадру? Или маску? Нет, маска удерживает чадру. Неловкими руками она пыталась закутаться в синий шелк.

– Позволь мне помочь. – Странно, но в его голосе прозвучала мольба.

Она тихо сказала:

– Хорошо.

Крессида уже не вздрогнула, когда его руки коснулись ее шеи, ее волос, гладили их, поправляя чадру. Однако ее била внутренняя дрожь.

Стоя спиной к герцогу, девушка позволила ему завязать маску поверх чадры. Она снова стала Рокселаной, королевой гарема, женой Сулеймана…

Трис отошел от нее. Она чувствовала пустоту там, где он только что был. Теперь, когда они объяснились, он не станет приставать к ней. Они в самом деле говорили на разных языках.

Крессида повернулась к нему:

– Я прошу прощения.

– Это я должен просить прощения за то, что расстроил тебя.

– Ты не расстроил меня… – Она замолчала, потому что это было неправдой.

Она против всякого благоразумия желала той душевной близости, которая была у них раньше. И не только душевной… Она попыталась найти объяснение этому.

– Я была не в себе. Тебе показалось, что я… – Она закусила губу. – Думаю, это все из-за того напитка.

– Зелья Крофтона? Но разве ты пила его?

Она была рада, что темнота скрывает ее покрасневшее лицо.

– Я выпила бокал. Один из слуг заменил мой кубок другим.

– Боже мой! – Но затем он засмеялся, хотя и немного неестественно. – Бедная Крессида! Там, моя дорогая, было сильное возбуждающее средство. Именно оно и стало причиной разнузданного поведения гостей. Оно называется афродизиак – от имени Афродиты, богини любви, или, если быть точным, сексуального наслаждения. Крессида, прости меня. Я не знал…

– Это моя вина. Как ты мог знать?

Афродизиак. Эта жгучее желание возникло только из-за напитка? Если бы он сам не остановился, смогла бы остановиться она?

– Спасибо, – сказала она еще раз.

– Меня не за что благодарить, – сказал он тихо. – Мне не надо было приводить тебя сюда, но если уж привел, то следовало охранять тебя лучше. И я не должен был даже пытаться сделать то, что я сделал. Я должен был знать, что такая женщина, как ты, на самом деле не хочет этого.

«Такая женщина, как ты». Да, она в его глазах леди из Мэтлока. Но ведь эта леди из Мэтлока в самом деле желала его, и она не была уверена, что дело тут только в афродизиаке. Искушение вспыхнуло в ней, но она поборола его.

– Уже почти полночь, – сказала она самым холодным тоном, на который была способна.

– Да. Нам нужно идти. Как только кто-то выиграет эту статуэтку, мы сможем забрать драгоценности, и все это будет кончено.

Кончено.

– Как странно, что после всего пережитого за последние дни это закончится так просто.

Он рассмеялся.

– Я поверю в это, когда все будет позади.

– Это сработает, ваша светлость.

– Сент-Рейвен.

Это было глупо, но она подчинилась:

– Сент-Рейвен.

– Трис. – Шепот звучал как приглашение согрешить. Она сжала губы, но не сдавалась. Неужели она выглядела глупо из-за того, что боялась назвать его по имени?