Дочь итальянца - Амелия Тоуни Страница 26

Подметая пол и вытирая пыль, она помимо воли прислушивалась, не едет ли машина. А когда вышла с книгой в запущенный, но такой приветливый сейчас, когда был залит солнечными лучами, садик, то поставила стул так, что видеть дорогу.

Наконец она увидела машину. Но вместо дорогого спортивного автомобиля Маурицио это оказался старый фургон, который покачивался и подпрыгивал на ухабах.

Тем не менее он остановился возле каменных столбов, на которых некогда крепились ворота. И голова Маурицио появилась в окне кабины.

— Я проеду здесь? — крикнул он.

Арабелла подошла и прикинула на глаз ширину ворот.

— Не думаю, — покачала она головой.

Тогда он вылез из фургона и подошел, чтобы убедиться самому. На нем были джинсы и рубашка, и он совсем не напоминал процветающего бизнесмена, которого Арабелла встретила на приеме у банкира Бриджеса.

— Ты права, — заключил он. — Но сейчас я это исправлю.

Маурицио открыл заднюю дверцу фургона и вынул оттуда большой молоток и лом. Несколько минут — и он довершил то, над чем уже основательно потрудилось время. Путь был свободен.

Маурицио подъехал на фургоне к дому. Вылез, посмотрел на небо, затем на свои наручные часы и сказал:

— Ну что ж, у меня хватит времени, чтобы начать.

— Начать что? — спросила ничего не понимающая молодая женщина.

Но Маурицио уже снова открывал заднюю дверцу фургона. Внутри находились ящики с черепицей и лестница, которую он вытащил и приставил к стене дома.

Под недоуменным взглядом Арабеллы Маурицио поднялся наверх и осмотрел крышу глазом профессионала. Результат, казалось, удовлетворил его, поскольку он быстро спустился по лестнице.

— Чашечка кофе была бы кстати, — сказал он. — А иначе какая же работа?

Маурицио произнес это с надеждой, но не глядя на молодую женщину. От ее ответа сейчас зависело будущее их отношений. Арабелла могла несколькими словами навсегда убить в нем надежду или же существенно разрядить полную недомолвок и напряженности атмосферу, окутывающую их.

— Чашечка кофе? — сказала Арабелла с наигранным удивлением. — Но мы, англичане, всегда угощают работников чаем.

— В таком случае, не пойти ли тебе поставить чайник, — предложил Маурицио.

Итак, к счастью или нет, но Арабелла позволила ему остаться.

Пока заваривала чай, она слышала, как он работает на крыше. Затем Маурицио спустился и снова пошел к фургону. Вернулся он со стремянкой, которую внес в спальню.

Арабелла решила, что он проверяет, воспользовалась ли она привезенными им вещами. Но оказалось, что он изучает потолок.

— Балки совсем прогнили, — объяснил Маурицио. — Мне придется их заменить, так что какое-то время дыра над тобой будет больше, чем сейчас.

— Вряд ли это что-то изменит, — весело заметила Арабелла. — Большая дыра или очень большая — эффект тот же самый.

— Верно. Я рад, что ты не теряешь присутствия духа.

— Означает ли это, что оно мне еще понадобится? — спросила она не без тревоги. — Я должна готовиться к чему-то худшему?

— Что касается крыши, то все уже позади. Тебе повезло, что на тебя не свалилась одна из этих штуковин. — И Маурицио показал наверх.

— Можно, я посмотрю? — спросила молодая женщина.

— Давай.

Маурицио держал стремянку, пока Арабелла поднималась. Просунув голову в дыру в потолке, она сразу увидела то, о чем он говорил. Часть обгоревших балок держалась на одном честном слове и могла рухнуть в любой момент.

— Слезай! — скомандовал Маурицио. — Сейчас я избавлюсь от них и заменю на новые!

— Но они же могут упасть на кровать! — воскликнула Арабелла и принялась спешно сворачивать постельные принадлежности. — Ну вот, теперь твоему одеялу ничего не угрожает, — с удовлетворенным вздохом сказала она чуть погодя.

— А сейчас отойди в сторону или вообще выйди из комнаты! — велел он.

Маурицио снова командовал, но это не раздражало ее, как прежде. Он знал свое дело, и все его действия были разумными и оправданными.

Арабелла подумала и решила остаться. Ей нравилось наблюдать за ним. Сейчас он напоминал ей того юношу, которого она встретила пятнадцать лет назад и полюбила без памяти…

Сражаясь с балками, Маурицио поднял ужасный шум. Затем принялся с азартом выносить на улицу черные остатки бревен. Но когда она попробовала поднять упавшую часть одного из перекрытий, снова не позволил ей.

— С какой стати ты будешь поднимать тяжести, если здесь есть я? — возмутился он.

Арабелла не стала спорить, но настояла на том, что выметет мусор. Вместе они вынесли его на улицу и высыпали рядом с тем, что раньше было перекрытиями.

— Ну и перепачкался же я! — воскликнул Маурицио, пробуя стряхнуть пыль и мелкий сор с волос и одежды. — Но дальше будет еще хуже, так что я поеду в деревню прямо сейчас. Тебе что-нибудь нужно?

Арабелла колебалась не дольше секунды.

— Да, сахар и хороший кофе.

Это был знак того, что она не против его посещений.

— Прекрасно! — Маурицио не смог скрыть своей радости. — Что-то еще?

— Нет, спасибо. Больше ничего.

Он вскочил в фургон и уехал. Прошел час, прежде чем он вернулся. Маурицио привез еще продуктов, черепицы и мешки с сухим раствором.

— Для ворот, — пояснил он и стал выгружаться, как и раньше не дав ей поднять ничего тяжелого.

Арабелла подумала: уж не подозревает ли он о ее беременности? Но тут же возразила самой себе: с какой стати? Внешне это никак не заметно, а то, что ее подташнивает по утрам, известно только ей. К тому же Маурицио и тогда, в юности, был очень внимателен и заботлив по отношению к ней. Словно она была драгоценностью, с которой нужно сдувать пылинки. Арабелла выросла и стала вполне современной, независимой женщиной, которая не нуждалась ни в чьей опеке. Но она с трепетом вспоминала сейчас о том коротком времени, когда чувствовала себя самой счастливой и желанной девушкой на свете…

— Эй! — крикнул Маурицио, — где ты витаешь?

Арабелла очнулась от грез.

— Ты что-то сказал?

— Да. Я сказал, что привез макароны, сыр, помидоры, и спросил, сможешь ли ты приготовить спагетти. Рядом с тобой находится мужчина, который трудился не покладая рук!

Маурицио был озадачен, когда она начала смеяться. Арабелла явно пробовала остановиться, но не могла. Так разителен был контраст между ее мечтами и реальной действительностью.

— Арабелла…

— Я сожалею… я пытаюсь… но… но…

— Что я сказал смешного? — недоуменно спросил он.

— Н-ничего… — Ей все еще не удавалось справиться с собой.