Ночь огней - Элис Хоффман Страница 26

Такие дела. Голубое небо, октябрь. Твоему сыну скоро исполнится пять, месяц назад он пошел в школу, но ты ни разу его не отвезла. Ты не была в его классе, не смотрела, как он играет на детской площадке. Утром ты собираешь ему обед и улыбаешься. Кладешь в пакет двойные сэндвичи, печенье с изюмом и глазурью, морковные палочки, дольки апельсина без косточек. Машешь вслед, стоя у задней двери, как примерная мать.

Ты читала о силовых полях в научной фантастике, и теперь сила, которую ты полагала выдумкой, воздвигла стену вокруг тебя. Если приблизиться к границе силового поля, скажем, выйти на крыльцо, в горле возникнет комок размером с грецкий орех. Если прорвать силовое поле, поставив ногу на ступеньки, тебя отбросит назад. Ты чувствуешь, как силовое поле пронзает твое тело. Ты не можешь идти дальше. Нельзя придумать ловушки надежнее, даже если при каждой попытке выйти из дома тебя будет бить током. Надо сохранять благоразумие, не то поверишь в злых духов. Что есть свобода воли, если невозможно выйти на собственную улицу, а при мысли о магазине тошнит так сильно, что нужно прилечь? Ты бы душу продала за сигарету, но не куришь, потому что не можешь дойти до магазина. Больше всего на свете ты боишься, что круг продолжит сжиматься. Возможно ли жить на диване? Возможно ли распасться на мельчайшие части и поместиться в бокале, ложке, наперстке?

Каждый день ты говоришь себе, что сегодня все изменится. Сегодня ты поцелуешь мужа на прощание и повезешь ребенка в школу. Восхитишься рисунками сына на стенах класса. Поболтаешь с другими матерями на парковке. По дороге домой опустишь окна и подставишь щеки холодному ветру. Завернешь в незнакомый магазин и купишь пачку сигарет. Если будет солнечно, остановишься на обрыве над морем. Туристов в это время года нет, и все будет принадлежать тебе одной. Ты вернешься домой кружным путем и нажмешь на гудок, чтобы муж знал: ты вернулась.

Но поскольку этот день еще не наступил и ты по-прежнему не можешь выйти из дома, ты часами пытаешься понять, откуда взялось силовое поле. Ребенком ты была похожа на маленького взрослого; если бы в восемь лет тебе выдали права, ты бы отправилась прямиком в Калифорнию. Ты жила одна и с любовниками, в городе и в деревне. Ты родила ребенка ноябрьской ночью, когда луна была оранжевой, а снега выпало на целый фут. Конечно, ты всегда боялась мостов. Если хорошенько постараться, можно припомнить и другие приступы страха. Однажды ты испугалась в переполненном вагоне метро на Манхэттене, в другой раз — когда парень из Бостона назвал неправильный адрес и ты сидела на незнакомом крыльце, не в силах пошевелиться от нахлынувшего ужаса. Во время беременности ты смертельно боялась, что поскользнешься на льду или грязи и погубишь ребенка. Скоро ты поймешь, что ворошить прошлое бесполезно. Какова бы ни была причина, вокруг тебя — силовое поле.

К несчастью, ты замужем за мужчиной, который не верит в страх и наверняка уже подумывает тебя оставить. Ты хранишь свои страхи в секрете и попытаешься преодолеть силовое поле, лишь когда будешь уверена, что никого нет дома. Ты попытаешься сделать самое страшное: сесть в пикап и куда-нибудь поехать. Тебя будет тошнить все утро. Ты выпьешь три чашки кофе, о чем немедленно пожалеешь. Наконец ты возьмешь ключи, которые висят на железном крючке рядом с буфетом. Твое сердце забьется быстро-быстро, а ведь до границы силового поля еще так далеко. Ты откроешь заднюю дверь и услышишь злорадный гул. Выйдешь на крыльцо, где твои легкие заболят и сожмутся. Может, здесь нет кислорода? Надо только вырваться за пределы силового поля, и ты бежишь. Ты бежишь и понимаешь, что силовое поле — невысокая стена от земли до неба. Оно безбрежно, как океан. Оно бесконечно. Ты по-прежнему в самой гуще его, когда садишься в машину. Но все равно заводишь мотор и ставишь ногу на сцепление, хотя ноги уже такие тяжелые, что ими почти невозможно шевелить. Ты доезжаешь до конца грязной подъездной дорожки и внезапно больше не можешь дышать. Ты даешь задний ход. Если бы кто-нибудь стоял сзади, ты бы переехала его без раздумий. Теперь ты видишь, что никогда туда не доберешься. И даже не знаешь куда, потому что забыла выбрать место назначения. Ты криво паркуешь пикап. Выдергиваешь ключи из зажигания. Острый край ключа от дома оставляет на ладони длинную тонкую царапину.

И ты бежишь. Вибрирующее силовое поле слабеет. Твои ноги наливаются силой. На кухне ты склоняешься над раковиной, затем выпиваешь стакан холодной воды. Половина десятого утра. Ты смотришь в окно и с удивлением понимаешь, что небо такое же безоблачное и голубое, как и до того момента, когда ты вышла из дома.

Саймон ходит в школу с удовольствием. На этой неделе его назначили смотреть за хомячками. Он следит, чтобы в клетку не провалились карандаши или кусочки пазла. Но самое замечательное, что ему разрешат взять хомячков домой на выходные в День Колумба [13]. Родители уже согласились.

Одноклассники вроде бы не замечают, что Саймон не похож на других. По их мнению, из необычного в нем только щедрость. Но старшие ребята на детской площадке придумали ему кличку — Пальчик. Хотя Саймон не понимает, что это сокращение от Мальчика с пальчик, все равно обидно. На площадке он держится особняком, а когда возвращается в класс, то помогает строить дороги из кубиков, рисует пальцами и оставляет отпечатки рук на цветной бумаге. Маленькая девочка по имени Тара, почти такая же маленькая, как Саймон, выбрала его своим другом. В свою очередь, Саймон разрешает ей лить воду в бутылочку для хомячков. Тара и вполовину не такая интересная, как Саманта Фрид, которую он не забыл, хотя не увидит до следующего лета. Но Саймон все равно сидит рядом с Тарой, когда учительница читает сказки.

Сегодня очередь одной из его любимых сказок, он знает ее наизусть. Маленький волшебник по имени Фишер учит волка хорошим манерам. Огромный волк сидит в деревянном кресле, по его морде течет молоко. На нем дурацкий колпак. Фишер стряпает зелье, чтобы превратить волка в джентльмена. Дети покатываются со смеху при виде картинки, на которой Фишер, зажимая нос, готовит зелье в блендере: клубничный сок, огуречные очистки, полчашки соленой воды, кусок пиццы. Фишер такой крошечный, что ему приходится забраться на стол, чтобы достать до пасти волка. Вот бы придумать зелье, от которого родители станут счастливыми! Если Саймон слишком долго думает о родителях, ему начинает казаться, что это он во всем виноват. Его родители ведут себя как чужие. Когда Саймон капризничает, они не кричат на него, а устало уступают. Это он виноват, что мама плачет, готовя ужин? Это из-за его ошибки папа стал таким далеким?

После школы он и Тара наперегонки бегут к парковке, но Саймон останавливается, как только видит отца, и Тара опережает его. Когда Тара прощается, Саймон не слышит ее, и она кричит: «Скажи мне «до свидания», Саймон!» Он машет рукой и размышляет, что именно положить в зелье: апельсиновый лимонад, ванильное мороженое, перышко лазурной птицы, красный травяной чай. Раньше Саймон бежал к отцу, завидев его на парковке, но теперь стал осторожнее: идет, а не бежит. Забравшись в кабину, он просится в магазин.