Ухаживая за Джулией - Мэри Бэлоу Страница 26

Да, Джулия выглядела попавшей в западню. Она смотрела куда-то в сторону.

– Я-я… – начал Малькольм. – Джулия… То есть…

Но, слава Богу, кто-то приближался к ним. Камилла. Она, должно быть, наблюдала за ними издалека и поняла, что нужно выручать обоих. Господи, благослови Камиллу!

– Ну разве не прелестный вид? – спросила Камилла спокойным, естественным тоном. – И такой ясный солнечный день. Ты помнишь, Малькольм, как мы играли здесь в пиратские корабли? И ты, как старший, всегда был капитаном.

– А ты – убитой горем пленницей, – засмеялся он.

– Похищенную знаменитым головорезом-пиратом Фредди, – добавила Камилла. – Всегда Фредди. Он умел создать образ.

Они засмеялись, и Джулия, глядя на них, радостно заулыбалась.

– Мне ужасно хочется сбежать вниз с крутой стороны холма, – призналась она. – Мы делали это раньше, я помню, и пытались резко остановиться перед ручьем, чтобы не упасть в него и не замочить туфли, чулки и подол платья. Я так рада, что тетя Сара не пошла сегодня с нами. И Дэниела нет поблизости.

– Я видела его прогуливающимся внизу вместе с дядей Полом и дядей Генри, – сказала Камилла.

– Отлично. – Джулия улыбнулась той светящейся, озорной улыбкой, которую Малькольм считал неотразимой. – Тогда я сбегу вниз. Думаю, Фредди и Лес уже там. Кто-нибудь хочет со мной?

Не дожидаясь ответа, она подобрала юбки, как делала это в Калверкасле, чтобы сбежать с холма, и помчалась вниз по крутому склону. Она вскрикнула, так как бежала все быстрее и быстрее.

Малькольм и Камилла переглянулись.

– Некоторые, похоже, сопротивляются необходимости взрослеть, – заметила Камилла.

– Но она восхитительна, – улыбнулся Малькольм.

– Дэниел не согласился бы с тобой, – нахмурилась Камилла. – Но у бедняги не было возможности наслаждаться жизнью с четырнадцати лет, когда умер наш отец. Я хотела бы, чтобы это случилось попозже.

– Смерть – единственное, что мы не способны контролировать, – вздохнул Малькольм. – Все, что мы можем делать, это жить полной жизнью день за днем.

– Именно это я внушала себе в последнее время. Ты помнишь те игры, в которые мы играли, Малькольм? Ты всегда был моим главным героем, потому что ты на шесть лет старше меня и казался таким сильным и надежным. Но не успела я оглянуться, как ты стал слишком взрослым, чтобы играть с нами.

– Но я продолжал мечтать о том, как спасу тебя от дракона, или разбойника с большой дороги, или из зыбучих песков и от других опасностей, которые рождались в моем воображении еще долгое время после того, как я перестал играть с вами.

– Правда? – Камилла рассмеялась и с интересом взглянула на него. – Ты всегда выглядел таким серьезным. Я думаю, что в твоей голове крутится много всяких мыслей, недоступных другим людям. С Джулией ничего не вышло?

– Я не мог придумать, что сказать ей, – удрученно признался он. – Я чувствовал себя тупым и косноязычным. Я такой унылый в сравнении с Джулией.

– Ты любишь ее?

На минуту он задумался.

– Нет. Между двумя людьми должна существовать эмоциональная привязанность, правда? Я искренне восхищаюсь ею. Так было всегда. Я совершенно безнадежен?

Камилла рассмеялась:

– Только потому, что ты можешь восхищаться леди, но не можешь ее любить? В один прекрасный день ты влюбишься, Малькольм, и забудешь о том, что ты неловкий, и скучный, и несовершенный. Где-то обитает женщина, созданная только для тебя.

– Тогда ей лучше поскорее меня найти, потому что я не уверен, что у меня хватит смелости ее отыскать. – Малькольм засмеялся, что случалось с ним весьма редко.

Они брели вдоль вершины холма, затем начали спускаться вниз по отлогому склону, дружески болтая ни о чем.

* * *

Трое мужчин не торопясь прогуливались возле ручья, наслаждаясь тенью от растущих тут деревьев и спасаясь в ней от горячих лучей солнца. Хотя они меньше всего думали о физическом комфорте. Они углубились в дискуссию о необходимости парламентских реформ и невозможности их проведения, пока правительство состоит из людей, в чьих интересах сохранять все как было.

– Естественно, всегда существует опасность революции, как во Франции, если правительство остается неумолимым, – говорил дядя Пол.

– Не думаю, – ответил дядя Генри. – Посмотри, что случилось во Франции, когда она подверглась испытанию. Англичане гораздо благоразумнее французов.

– Будем надеяться, что то же можно сказать и об английских джентльменах, – включился в разговор граф, – и они сделают что-то во имя справедливости, пока еще не поздно. Я верю, что настало время реформ.

Но их дискуссия была неожиданно прервана пронзительным криком, и они повернули головы в сторону холма.

– Дети забавляются, – со смешком заметил дядя Генри.

– Это забавляется Джулия, – отозвался дядя Пол, смеясь от души. – Поблизости нет другого ребенка.

Она неслась с холма, совершенно одна, с такой скоростью, что вполне могла потерять равновесие и упасть вниз с самой крутой части склона или оказаться в ручье. Граф бросился бегом к месту, которое они только что миновали, чтобы спасти Джулию хотя бы от этой участи.

Она чуть не сбила Дэниела с ног. Если бы он не поймал ее за талию и по инерции не закружился с ней, то распластался бы на спине, а она оказалась бы лежащей на нем. Она засмеялась, едва ее ноги коснулись земли. Пока не подняла глаза и не увидела, кто был ее спасителем.

– Я могла бы и догадаться, – проворчала она, переводя дыхание. – Это не мог быть никто другой, кроме тебя, Дэниел.

Тонкая, мягкая, теплая талия. Соблазнительные груди, вновь вздымающиеся возле его груди. Если он опустит голову хотя бы на несколько дюймов, он сможет поцеловать ее в губы. Они наверняка будут сладкими. Он сможет проникнуть языком внутрь ее рта и попробовать ее. И может легко лишиться рассудка на все оставшиеся от злополучного месяца дни в Примроуз-Парке, подумал Дэниел, вовремя приходя в себя. Он решительно поставил Джулию на землю и отвел руки. Его дяди, как он заметил, выкрикнув несколько шуток и вдоволь посмеявшись, продолжили свою прогулку.

– Я знаю, в чем дело, – хмурясь, сообщила ему Джулия. – У тебя двойник, да? А может, вас четверо, шестеро? Правильно. Вас шестеро, Дэниел. Я раскрыла твой секрет. Большую часть времени – ну немного больше, чем большую, – я веду себя чинно и безупречно. Но когда, в редком случае, мне приходит в голову порезвиться и понаслаждаться жизнью, передо мной тут же возникает один из вас шестерых со сжатыми губами и презрительным взглядом, начинающий читать нотации в два ярда длиной и на добрый дюйм покрытые пылью. Это отвратительно.

– Если я существую в шести лицах, то ты – в двенадцати, Джулия. Неужели ты не понимаешь, что расшиблась бы, потеряв равновесие?