Разум и чувства - Джоанна Троллоп Страница 26

— Что это у тебя?

— Где?

— На цепочке. Вон, блестит.

Марианна перестала играть с пододеяльником и прижала руку к шее.

— Ничего.

— Ну-ка покажи! — потребовала Маргарет.

— А ты не расскажешь маме?

— Нет.

Зажатое между большим и указательным пальцами, в руке у Марианны блестело кольцо: три переплетенных полоски золота разных цветов, надетое на цепочку.

— Это кольцо! — тоном обвинителя объявила Маргарет.

— Знаю, глупышка.

— И по мне, — продолжала та, убирая за уши волосы, — оно точь-в-точь как обручальное.

Марианна подняла кольцо повыше и приложила к губам.

— У него точно такое.

— У Уиллза? У него такое же кольцо?

— Он купил их для нас обоих. Конечно, его кольцо больше.

Маргарет шмыгнула носом.

— Значит, ты не просто влюбилась. Ты влюбилась в него по уши.

— Он замечательный, — сказала Марианна. — Он мой идеал. Только не говори маме и Элли про кольцо. Я серьезно!

Маргарет вздохнула.

— Элли и так со мной не разговаривает.

— Правда?

— Ну да. С тех пор как я намекнула на ее роман с Эдвардом.

— О, Магз!

— Просто, — огорченно начала та, — они ко мне все приставали и приставали, всякие миссис Дженнингс и прочие, спрашивали про кавалеров и про романы, а я же не могу просто послать их к черту, как мне, естественно, хочется, ну вот я и сказала, только бы они отстали, что кое-кто у Элли был, а миссис Джей сразу загоготала, как обычно, и кричит ей: «Ну кто, кто же он?» — а Элли посмотрела на меня, словно готова на кусочки разорвать, а я сказала, что могу только назвать первую букву его фамилии — «Ф», и тогда Джонно стал дразнить Элли, и мне показалось, что она вот-вот его ударит, но тут, слава богу, ворвались эти их жуткие дети, стали везде носиться и кричать, только это меня и спасло. Ну, хотя бы временно. Только потом Элли накричала на меня, а мама ее услышала и спросила, в чем дело, а Элли и говорит: «У кого-то в голове погремушка вместо мозгов», — это она обо мне. В общем, она сердится на меня до сих пор.

Марианна улыбнулась сестре.

— Она очень сдержанная, Магз.

— А ты?

Марианна отвела кольцо на цепочке подальше, чтобы еще раз полюбоваться им.

— Мне и не надо ничего скрывать, Магз. Я счастлива, потому что влюблена.

Маргарет спрыгнула с кровати.

— Если бы мне подарили «Альфа-Ромео Спайдер», я бы уж точно ходила счастливее некуда.

— Имей терпение.

— Ты о чем?

Марианна откинулась на подушки и спрятала кольцо назад под пижаму.

— Скоро для нас наступят счастливые времена. Очень, очень счастливые. Случатся всякие прекрасные вещи, во всяких прекрасных местах.

— И нам не придется больше, — перебила Маргарет, — ездить на пикники с Мидлтонами и их противными детьми?

Марианна в недоумении уставилась на нее.

— О чем ты говоришь?

Маргарет состроила гримасу.

— Тебе что, не сказали? Мы все едем на пикник, в субботу. Джонно решил устроить барбекю, где-то в лесу, типа последний пикник лета или что-то в этом роде, собраться всем вместе, жарить колбаски на огне, ну, ты понимаешь. Мы едем с Биллом — он знаком с человеком, которому принадлежит лес. Твой счастливый день, — ухмыльнулась она. — Старина Билл наверняка захочет, чтобы ты сидела рядом с ним.

Марианна негромко застонала. Потом коснулась рукой кольца под пижамой.

— Я приглашу Уиллза.

— Вау!

Марианна подмигнула сестре.

— Тогда он-то меня и повезет.

Маргарет выждала секунду, а потом осторожно спросила:

— Если я никому не скажу про кольцо, ты позволишь мне поехать с вами в «Астоне»?

Белл услышала, как тихонько затворилась дверь в спальню Марианны, находившуюся с другой стороны крошечной лестничной площадки, и как Маргарет на цыпочках пробежала к себе. В качестве спальни младшей из сестер досталась крошечная каморка, в которой помещались разве что кровать и стул, но, по крайней мере, она была ее собственная, ведь Маргарет считала, что имеет такое же право на уединение, что и сестры.

— Почему это у меня не будет нормальной спальни? Вы все спите в своих комнатах.

— Но ни у одной из нас нет домика на дереве, — напомнила Марианна. — У тебя же будет домик, а у нас только комнаты. В доме всего три нормальных — ну, почти нормальных — спальни, и одна каморка. Так что, раз у тебя есть домик, занимай-ка каморку. — Она сделала паузу. — А может, ты согласишься пускать нас в домик?

Маргарет почувствовала, что ее пытаются обвести вокруг пальца, но, выдержав паузу, все-таки уступила. Тем не менее всякий раз, когда она закрывала за собой дверь в каморку, до Белл доносился звонкий хлопок.

— Как бы мне хотелось, — прошептала она, обращаясь к фотографии Генри, с которой вела бесконечные беседы почти каждую ночь, — чтобы ты был со мной и помог как-то наладить нашу жизнь. Ради маленькой Маргарет. И ради старших тоже. Хотя, конечно, это дурацкая мысль, потому что, будь ты с нами, мы никогда не оказались бы здесь.

Она, как обычно, поставила фотографию к себе на колени. Генри на ней выглядел совсем молодым и беспечным, в рубашке с распахнутым воротом, на фоне летнего норлендского сада. Из кармана рабочих штанов у него торчали ручки секатора.

— Понимаешь, — сказала она, уже чуть громче, — сейчас мне особенно нужна твоя помощь. Прошу, просто подай мне знак. Самый маленький, крошечный знак, что я поступаю правильно, а не просто отпускаю Марианну плыть по течению. Все произошло так быстро: этот дивный юноша, и то, как она оказалась под дождем без ингалятора, а потом, спустя каких-то пару секунд, он уже дарит ей машину, Господи, прости, а она, судя по всему, находит вполне естественным принять такой подарок. Я знаю, что ты будешь смеяться надо мной, дорогой, но у нее, похоже, еще меньше представления о приличиях и здравого смысла, чем было у меня, и хотя он головокружительно хорош собой и прямо-таки образец отличного воспитания, я все равно не могу не тревожиться за нашу дочь. Я имею в виду, что еще десять минут назад мы понятия не имели о его существовании, и поэтому меня все время что-то гложет изнутри, что-то мне твердит, что он разобьет ей сердце, причинит ей боль…

С площадки донесся какой-то звук. Белл замолчала, положила фотографию мужа на подушку и встала с постели. Она тихонько подкралась к двери и медленно ее приоткрыла. На площадке было темно, все двери закрыты. Полная тишина. Она захлопнула дверь и вернулась в кровать. Посмотрела на снимок, лежащий на подушке: Генри, как ни в чем не бывало, улыбался ей.