Рояль под елкой - Алиса Лунина Страница 26

Вставать надо, возвращаться в тепло… Там какие-никакие, а люди. К ним надо идти. Лера сделала попытку встать.

Странное состояние. Вроде голова соображает, а движения не координирует. Мозг посылает сигнал: «А ну давай, корова, вставай, чего расселась!» — и тут опа — сбой в программе, ноги-руки сигнал не принимают. Встать не может. Сидит, как приклеенная.

«Ну все, замерзну — и кранты», — поняла Лера.

Что делать-то, мать честная? На помощь звать? Орать: «Люди, я такая пьяная, что встать не могу. Не дайте замерзнуть»? И, может быть, даже кто-нибудь придет на помощь. Но это же гадость, такое кричать. Нет, лучше тихо отойти в мир иной.

Найдут потом, утром. Девушку в вечернем платье под толстой коркой льда…

— Але, — раздалось где-то рядом. — Бухая, что ли?

Лера заплетающимся языком, но с достоинством ответила:

— Конечно, нет! Ни разу не бухая.

Вгляделась в неопознанный объект. Какой-то незнакомый парень.

— А чего сидишь тут?

— На качелях качаюсь! — невозмутимо ответила Лера и икнула.

Парень насмешливо кивнул.

— У тебя проблемы?

Лера честно задумалась и вдруг как-то неожиданно ясно поняла, что да, у нее проблемы. Собственно, у нее вообще много проблем. Заревела отчаянно и безнадежно.

Парень снял куртку и укутал в нее Леру. Сел на соседние качели.

— А я с той же тусовки. Хозяин квартиры — знакомый чувак. Я видел, как ты уходила. Заметил, что под градусом. Время идет, тебя нет, и я пошел искать. Нельзя дать пропасть хорошему человеку. Что случилось-то?

Оставшись без куртки, парень быстро начал подрагивать. А Лера вдруг стала рассказывать ему обо всем, что наболело.

Про все свои ведра и смерть бабушки. Перемежая повествование икотой и пьяными слезами.

— Да ладно тебе, бывает, — утешал парень. — Любая бабушка когда-нибудь умрет, тут уж ничего не поделаешь, на то они и бабушки.

— Но на голом полу, как никому не нужная, как бесполезная! — всхлипывала Лера.

— А в этой стране никто никому не нужен, — убежденно заметил незнакомец, — и все бесполезные!

— Но это же страшно!

Парень пожал плечами, дескать, жизнь вообще — такая штука.

— Слушай, может, пойдем? Я уже вообще околел!

Тогда Лера честно призналась, что не может встать.

Незнакомец легко перекинул ее через плечо и понес в дом.

В квартире их отсутствия никто не заметил. Половина гостей уже спала (видимо, как Лера, не рассчитав сил), половина зависла на кухне, где пели под гитару.

— Ну, как ты? — спросил незнакомец.

— Плохо.

Он повел ее в ванну, закрыл дверь.

Леру долго и нудно рвало. Причем иногда мимо ванны. Даже на платье и волосы. Лера была сама себе противна.

Парень курил, стараясь не смотреть на нее.

— Ну все?

Лера кивнула.

— Фу, вот дерьмо! Давай снимай платье!

— Как?

— Через голову. Или что там у тебя, молния сбоку? А может, хочешь ходить в грязном?

Лера сняла платье. Незнакомец его постирал. И помыл Лере голову под душем. На нее вдруг накатили такие слабость и сонливость, что сопротивляться совершенно не было сил. Она буквально провалилась в сон.

Утром Лера с трудом раскрыла веки. В голове стучало набатом: не пей, сука, не пей… Рядом с ней в постели лежал незнакомый парень. По подушке рассыпались кудрявые волосы пшеничного цвета. Ужас какой!

Лера взглянула на себя и обмерла — она голая! Оглядела мужское тело рядом (мимоходом отметила, красивое).

Тут парень открыл глаза. Взглянул насмешливо:

— Ну?

— Что-то было? — с тоской спросила Лера, натягивая простыню.

— Расслабься. Не было ничего. Кстати, меня зовут Илья.

С тех пор подружились. Совместное пробуждение в одной постели все-таки сближает людей.

Кроме этого, точек соприкосновения было немного, но Лера считала, что в чем-то они с Ильей схожи.

Практически сразу она дала характеристику своему новому золотоволосому знакомому: красивое клубное животное, безумно эгоцентричное, полностью повернутое на собственной персоне, не без талантов — и красотой одарен, и дивно играет на рояле — подобно ей, несет на себе крест «приличной» семьи (ох уж эти профессорские семьи). А самое главное ценное качество в нем — именно звериная естественность.

Доверительные отношения, на удивление, возникли мгновенно. Звонки, встречи — и незаметно для себя Лера привязалась к Илье и даже стала испытывать к нему искреннюю симпатию.

Они сразу договорились, что секс исключается. Штука это, конечно, исключительно приятная, но товарищеские отношения портит и лучше обойтись без этого.

А летом Илья сообщил Лере, что закрутил роман с дамой сильно бальзаковского возраста, которую любовно называл «моя старая корова». Он сразу и честно признался Лере, что со своей старой коровой живет из-за денег. Потому что сука алчная.

Похвальная искренность. Лера встречала множество алчных сук, которые продавались за деньги или прочий интерес, но очень немногие из них имели смелость и даже достоинство признаться в этом.

В общем, отношения между Ильей и Лерой были братско-сестринскими и длились уже год. Лера почему-то была уверена, что Илья никогда не огреет ее ведром по голове. Ей с ним было куда комфортнее и проще, чем, например, с Мариком.

Она набрала его номер.

«Привет! Как ты? Как твоя старая корова? Встречаешь Новый год с ней? И сколько она тебе за это заплатит? Ладно, не злись, это шутка! Я где? Блин, восемнадцать лет думаю, где я вообще! Ну, не знаю еще, может, в Москву поеду, у меня там дела. Какие? Девственность поеду продавать. Почем нынче девственность? Моя — задорого. У тебя не хватит, Илюха.

Такие дела, у меня отец приехал. Не говорила, что у меня есть отец? Ну да, есть, представь себе, завалялся. Кто у нас отец? Да так, всего-навсего известный музыкант. Да нет, не поп-певец. Он по классическому репертуару.

Кто? Да ты все равно не знаешь. Ну, Дымов, что, говорит о чем-нибудь? Ну вот видишь. А эстеты пищат. Да, хорошо оплачивается. Да, я богатая наследница, надо было трахнуть меня, раз я богатая наследница? Нет, не обломится, забудь об этом.

Нет, напиваться больше не буду. Ладно, обещаю, что, если захочу покачаться на качелях, позвоню тебе. Примчишься спасать? А как же корова? Привет ей передавай. Скажи, чтобы была хорошей девочкой, а то отобью тебя у нее. Ну ладно… С наступающим! И всего-всего! По большому гамбургскому счету!»

* * *