Чемодан - Юлия Резник Страница 25

Вот! Святой человек! Хоть кто-то ее поддержал.

— А ты, Стасик, от Люсеньки тоже недалеко ушел! Самому детишками обзаводиться пора, а все не остепенишься! Вот чем тебе Оксаночка не угодила? — женщина доверительно наклонилась к Люсе, – Оксаночка — хорошая девочка. Юрист!

— Хорошая, да уж больно толстая! — объяснил причину расставания с неведомой Оксаночкой братишка.

Люся перевела на него недоверчивый взгляд. Вот это заявочки! Можно подумать, он сам был красавцем! А плюгавая лысина на голове и кривые ноги, видимо, принадлежали кому-то другому.

— А у тебя, Люсенька, есть молодой человек?

— Есть! Молодой… человек.

— А что ж ты его не пригласила? — удивилась бабуля.

Люся пожала плечами, и чтобы поскорей перевести тему, привстала для тоста. В общем, отвлечь гостей от собственной персоны Люсе удалось, но вот как только те разошлись…

— Ну-ка, Люсьен, выкладывай! Что там у тебя за молодой человек нарисовался?

Люся тяжело вздохнула, налила жидкости для мытья посуды на губку и принялась возить ею по грязным тарелкам.

— Ну! — командирским тоном поторопила внучку пожилая женщина.

— Ну… Есть один. Молодой…

— Молодой?

— Угу… Младше меня… На целых восемь лет.

— Ну, так, а в чем проблема?

— А этот факт сам по себе до проблемы не дотягивает?

— Нет, конечно! Тут важно, с какими он к тебе намерениями.

— С самыми серьезными.

— А ты, что?

— А я отказала. И, похоже, обидела.

— Это чем же?

Люся пожала плечами, выключила воду и нехотя обернулась.

— Наверное, тем, что не воспринимала всерьез… Не давала нам шансов на что-то серьезное. Из-за собственных комплексов и… малодушия. Да, именно так. Лучше и не скажешь.

— Ну, насчет комплексов — все понятно. Со своим кровопийцей-Толиком, ты ими обросла, как старый баркас ракушками. А вот что касается малодушия… Это ты о чем? — заинтересовалась бабушка.

Люся вздохнула. Значит, все-таки, Толя-кровопиец…

— Ваня… он не только младше. Он — темнокожий.

— Как необычно, — подала голос мама.

— Не то слово… — Люся зарылась лицом в ладони, наплевав на макияж.

— Хо-хо… А парень-то хороший? Стоящий?

Люся кивнула головой, и от этого движения муть в душе опять поднялась. Женщина встряхнулась, в попытке взять себя в руки.

— Ну, раз со стола убрано, я, наверное, поеду домой. Поздно уже, а завтра рабочий день.

— Я позвоню в такси, — вскочила Тамара Георгиевна.

— Да, погоди ты! — шикнула на нее бабушка, хватаясь за бутылку с коньяком. — На дорожку по чуть-чуть…

— Если только немножко.

— А то как? — изумилась бабушка.

Однако, понемножку все же не получилось. Почему-то от выпитого Люсю потянуло на разговоры.

Под хмельком как-то легче было озвучить свои мысли. Спросить совета у старших и умудренных опытом. Вот они с матерью и заболтались. Бабуля же в беседе не участвовала, а просто тихонько напевала себе под нос. Репертуар у неё был довольно странный, и его выбор стал понятен лишь тогда, когда, с намеком шевеля бровями, бабушка с особой душевностью вывела: «Ну, и что же тут криминального?!» В общем, говоря словами ранней Аллегровой — ничего криминального в ее романе с Иваном бабушка не увидела. Люся с облегчением выдохнула. Оказалось, что старшее поколение ее семьи — намного более современное в своих воззрениях, нежели она сама.

Дома Люся оказалась только в двенадцатом часу. И лишь тогда увидела пропущенный от Ивана.

Сердце сладко замерло, разливаясь легким теплом по телу. Не выдержал, мальчик… Первый мириться решил. Почему-то Люся нисколько не сомневалась, что он решил именно помириться. На секунду задумалась — перезванивать или нет. Пусть не думает, что она только этого и ждала! Да и поздно уже. Но потом, все же, решилась — если не выяснить все сейчас, то уснуть не сможет от любопытства. А у них, и правда, конец года, и нужно иметь свежую голову, чтобы этот самый год закрыть.

— Алло? Привет, Ванечка! Ты звонил… а я у мамы была на юбилее. Вот и не слышала… Ты что-то хотел мне сказать? — затараторила возбужденно в трубку.

— Привет. Да, вообще-то хотел. Только… забыл, что праздник сегодня. Извини, если побеспокоил.

— Нет-нет! Да, ты что?! Ты не побеспокоил. Это ты меня извини, что сразу не ответила. Ну… Так что ты хотел сказать?

— Это не совсем телефонный разговор.

— Правда? Тогда, может быть, ты приедешь? И… поговорим?

Ненадолго в трубке повисло молчание.

— А не поздно?

— Ну, если ты не занят и не слишком устал…

Он устал. Очень. Последние дни на стройке довели его до белого каления. Гринева не уволили, и даже не отстранили, но все прекрасно понимали, что это лишь до поры до времени. Пока не найдут замену. А потому он бесился. Не хотелось мужику заканчивать старый год в незавидном статусе безработного. Иван его мог понять. Сам дорожил своим местом. Однако, все чаще он стал задумываться над тем, чтобы уйти. И их расставание с Люсей этому решению тоже во многом способствовало. Хотелось поскорее забыть обо всем, с ней связанном, избавиться от боли, которая в последнее время оккупировала сердце. Но прежде — им действительно стоило кое-что уладить.

— Договорились. Я подъеду в течение получаса.

Люся в блаженстве прикрыла глаза. А потом резко встрепенулась. Ей обязательно стоило прихорошиться! Быстрый душ, проверка на гладкость, которая не подвела, и самое сексуальное белье, имеющееся в наличии — сливовый комплект с кружевными вставками и игривым бантиком на пояснице. Точно… Ванечка озвереет! К сожалению, Люся еще не в достаточной мере избавилась от комплексов, поэтому сверху на себя накинула легкий халатик — вроде бы, и прилично, и сексуально!

Бросила взгляд на часы, прошлась щеточкой по бровям, аккуратно прокрасила ресницы. Немного блеска на губы, и все — красота! Люся нервно улыбнулась собственному отражению в зеркале, поправила волосы и, щелкнув пальцами, побежала к холодильнику. Последняя бутылка шампанского — незаменимая вещь в процессе примирения.

Наконец, зазвонил домофон. Не спрашивая, кто пришел, Люся открыла дверь и с улыбкой замерла у порога. Как всегда, когда он вошел в прихожую, та будто бы сжалась. Вот он… Красивый. Желанный.

Родной. Наконец-то… Это были самые худшие дни — без него! А сейчас… будто бы и не было ничего.

Будто бы не эта самая прихожая стала свидетелем их ссоры. Хотя, ссоры ли? Они и не ругались вовсе, если так разобраться…

— Ваня…

— Люся…