Венгрия для двоих - Барбара Картленд Страница 25

Снова посмотрев на князя, она поняла, что он догадался о ее мыслях.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.

– Думаю, вы понимаете, какие муки вы мне причиняете, – сказал он. – Чем быстрее вы вернетесь в Англию, тем будет лучше!

Он говорил так яростно, что Алета изумленно поглядела на него.

Не сказав больше ни слова, он развернул лошадь и пустил ее галопом по направлению ко дворцу.

Через несколько секунд. Алета поскакала за ним.

Он не останавливался до тех пор, пока не до­стиг входа в конюшни. Там он подождал девушку.

Когда Алета оказалась рядом, князь произ­нес:

– Простите меня! Иногда вы мучаете меня сверх меры!

Алета потрясенно смотрела на него.

Заметив, что она не понимает, о чем он гово­рит, князь мягко произнес:

– Забудьте меня! Я хочу, чтобы вам было весело, и подозреваю, что ваш дедушка уже сде­лал выбор. Вскоре вы покинете Венгрию.

– Но у меня останутся… ваши лошади, что­бы… напоминать мне о… о вашей прекрасной стра­не, – ответила Алета.

Ей хотелось сказать: «чтобы напоминать мне о вас», но она сочла это слишком интимным.

Словно догадавшись о ее мыслях, он протянул руку.

Немного помедлив, Алета сняла перчатку и подала ему свою руку.

Коснувшись его обнаженной кожи, она почув­ствовала нечто подобное удару молнии.

И когда князь снял шляпу и наклонился, что­бы поцеловать руку Алеты, она поняла, что лю­бит его.

Она никогда не думала об этом и совсем не ожидала возникновения этого чувства.

И все же, когда любовь заполнила все ее су­щество, она поняла, что всегда мечтала испытать это чувство с мужчиной своей мечты.

А ведь князь был именно таким мужчиной!

Она не понимала, почему не осознала этого еще тогда, когда они говорили на террасе коро­левского дворца.

«Я… люблю тебя! Я люблю тебя!» – хоте­лось сказать ей.

Когда Алета почувствовала на своей мягкой коже твердость его губ, ее пальцы задрожали.

Он заметил это и, подняв голову, взглянул на девушку.

Она очень удивилась, заметив в его глазах не обожание, а невыносимую боль.

Это было непонятно.

Князь отпустил ее руку, надел шляпу и пер­вым въехал во двор конюшен.

Потрясенная, Алета последовала за ним.

Мистер Хейвуд говорил с Хевицем.

Алета поняла, что они обсуждают стоимость дюжины лошадей, которых водил вокруг них грум.

Безо всякой помощи девушка соскользнула с седла и пошла к замку.

Она надеялась (и не могла избежать этих мыс­лей), что князь Миклош пойдет следом.

Однако она заметила, что, спешившись, он при­соединился к мистеру Хейвуду.

Поднимаясь в спальню, чтобы переодеться, Алета пыталась догадаться о причине его стран­ного поведения.

Ей показалось, что она знает ответ, но только не желает признавать этого.

Все ее существо избегало того, что, как она подозревала, было правдой.

Чтобы успокоиться, Алета твердила себе, что красивые и романтические венгры непредсказуемы.

Разве могло быть иначе?

Девушка не стала переодеваться и спускаться вниз.

Она подумала, что все приглашенные дамы соберутся в одной из красивых гостиных, и по­няла, что не сможет поддерживать легкую бе­седу – ведь каждой клеточкой своего тела она рвалась к князю.

Поэтому Алета сняла амазонку, разделась и легла в постель.

– Я разбужу вас пораньше, чтобы вам хва­тило времени на ванну, фрейлейн, – пообещала горничная.

Сделав реверанс, она вышла.

Про себя Алета отметила, что, считайся она дочерью своего отца, реверанс был бы гораздо глубже.

Да и экономка делала бы реверанс вместо того, чтобы просто кивнуть головой.

Алета вовсе не мечтала о подобном раболе­пии, и все же это подтверждало то, что она уже знала.

Существовала огромная разница между дочерью герцога и внучкой человека, который не мог позво­лить себе купить своих собственных лошадей.

Ей нужно было всего лишь встретиться с от­цом князя и другими членами его семьи, чтобы понять, как они горды.

Алете пришлось признать, что ее отец очень походил на них, однако в Англии это было не так заметно, как в Венгрии.

Когда князь с гостями проезжал мимо возвра­щавшихся с полей крестьян, то женщины присе­дали, а мужчины снимали шляпы и низко кланялись.

Кроме того, они с искренней любовью улыба­лись князю.

Это и делало его подобным богу – привязан­ность и уважение.

«Должно быть, с моей стороны было очень по-детски полюбить его, – подумала Алета, ког­да принимала ванну. – Должно быть, на меня повлиял его блеск, да еще дворец, словно сошед­ший со страниц сказки».

В таком дворце, подумала она, мог бы жить принц ее мечты – если, конечно, он был бы князем Эстергази.

Она знала, что во дворце сто двадцать шесть комнат.

Князь Джозел много рассказывал о том, ка­ким прекрасным был дворец, когда его предок впервые построил его – например, за прошед­шие годы сгорела и не была восстановлена опера.

Алета попыталась высмеять себя за то, что была потрясена точно так, как ожидал князь.

«Я могла бы сказать ему, что Аинг тоже ве­лик – по-своему, – думала она, – и что его постройки гораздо старше!»

Тут она снова засмеялась, высмеивая свое ре­бячество.

Она вылезла из ванны.

Горничная помогла ей надеть одно из лучших привезенных с собой платьев – белое, расшитое мелкими блестками.

В этом платье Алета походила на цветок в капельках росы.

Впечатление усиливали искусственные белые цветы с блестками на лепестках, украшавшие вы­рез платья.

Блестки сияли и на небольшом турнюре, где цветы придерживали ниспадающие складки ши­фона.

На этот раз Алета не стала надевать никаких украшений.

Те же цветы, похожие на белые орхидеи, она приколола на голову. Когда она спустилась в са­лон, где перед ужином собрались все гости, ей показалось, что у князя Миклоша перехватило дыхание.

Несколько других мужчин, приглашенных на ужин, смотрели на нее с нескрываемым восхище­нием.

– Теперь я понимаю, почему дворец Эстергази стал еще красивее, чем раньше! – сказал Алете один из них.

Она улыбнулась комплименту. Сердце ее дрог­нуло, когда она заметила, что князь кажется очень сердитым.