Полуночный маскарад - Ширли Басби Страница 25

Доминик неловко заерзал в кресле. Правда, прозвучавшая в словах Ройса, была ему слишком неприятна. Он действительно был на грани того, чтобы по-настоящему глубоко влюбиться в Дебору Латимер в Лондоне, намеревался сделать ей предложение… Но Джулиус все расстроил.

Репутация этого человека в Лондоне была дурной. Очень многие двери в высшем свете были закрыты для него и для его сестры, хотя Латимеры являлись дальними обедневшими родственниками известного аристократического семейства. Большинство членов светского общества ничего не имели против мисс Латимер — робкой, приятной молодой леди, но ее брат, Джулиус…

Помимо того, что Латимер был готов продать подороже свою сестру, существовало нечто еще более неприятное, связанное с его именем. Доминик очень хорошо помнил скандал по поводу того, что Латимер убил на дуэли молодого человека, селянина, зеленого мальчишку, сумевшего распознать в Латимере опытного и нечистого на руку игрока. Ходили также слухи о нищенке, погибшей под колесами экипажа этого человека…

Доминик задумчиво уставился в темноту. С первого взгляда он невзлюбил Джулиуса; между ними сразу возникла некая завеса враждебности. О, конечно, они были вежливы друг с другом, но держались на расстоянии, как осторожные коты, всегда готовые к прыжку… В конце концов Латимер прожужжал сестре все уши, наговаривая ей грязную ложь о Слэйде. Доминик быстро понял, почему Дебора внезапно отвергла его, но предпринять что-либо было уже поздно: правда и ложь в нем переплелись так, что распутать их было невозможно. И он решил, что единственный выход для него — вызвать Латимера на дуэль. Когда они встретились, ярость застилала глаза Слэйда; впервые в жизни Доминик дал свободу своим чувствам. Поэтому его выстрел пробил Латимеру руку, а не сердце.

Нарушив молчание, Доминик внезапно сказал:

— Я не должен был упустить эту сволочь! Ройс не мог не согласиться с другом:

— Если бы еще не нанятые им подонки, которые избили тебя.

Доминик поморщился. Этот инцидент доставил ему не только физическую боль, — ее бы он стерпел, — но и оскорбил его гордость. Он не мог забыть о том, что, если бы его друзья не оказались поблизости, дружки Латимера просто убили бы его. А вслух он сказал:

— Это жжет меня до сих пор. Я знаю, что это его работа, но не могу доказать, и поэтому бессилен что-либо сделать.

— Каково же мне встречаться с ним в гостиной матери, — сказал Ройс. — Все, что я могу, — это вежливо здороваться с ним. Я пытался осторожно предупредить отца, что ему следует отказать от дома, но мне нечего сказать ему, кроме того, что в Лондоне у него дурная репутация, а то, что он известен как повеса, только придает ему импозантность, и мое нежелание иметь что-либо общее с этим человеком воспринимается как ревность. Наши соотечественники спят и видят в нем настоящего английского джентльмена. Они верят каждому слову этого подонка и считают его арбитром в спорах о моде и манерах. То, что он якобы сочувствует нам в этой дурацкой войне с Англией, укрепляет его репутацию. А что касается дам, они просто обожают Латимера.

— Кто, мисс Сеймур, что ли? — неожиданно для себя спросил Доминик, и оба приятеля при этом вопросе вздрогнули.

Глаза Ройса заинтересованно заблестели, и он спросил Доминика:

— А для чего тебе это знать? Проклиная свой язык, тот пожал плечами:

— Просто любопытно. Мне показалось, он нравится Захарию, и я подумал…

На лице Ройса появилось выражение такого лукавства, что Доминик вдруг вспылил:

— Все это чушь! Мне осточертели разговоры о Латимере, о его Деборе, и я надеюсь, что, выйдя замуж за старого и богатого графа Боудена, она получила то, чего хотела, и пусть это будет достойной ценой за жизнь с полоумным мужем!

Поколебавшись секунду, Ройс вдруг спросил:

— Дом, а ты действительно поставил крест на своей телячьей любви к Деборе?

Доминик удивленно уставился на друга:

— Бог мой, ну конечно! То было легкое затмение разума. Все прошло.

— Я рад это слышать, потому что рано или поздно тебе придется встретиться с Деборой в свете. — И без видимой связи Ройс добавил:

— Возможно, ты не знаешь, но граф Боуден внезапно умер, до неприличия быстро, после заключения брака с Деборой. Несчастный случай. Он как-то выпил вечером, упал с лестницы и разбился. Мгновенная смерть.

— А не был ли дорогой братец Латимер у них в гостях?

— Ты спросил это с какой-то странной интонацией.

Глаза друзей встретились, и стало ясно, что они подумали об одном и том же. Ройс сказал:

— Говорят, Джулиус приехал к графу в тот вечер и именно он, обнаружив тело, сообщил эту печальную весть дорогой сестре.

Доминик возмущенно проговорил:

— Значит, Латимер снова получил, что хотел, — не только сестру, но и контроль над ее наследством!

— Не совсем. Друг написал мне из Англии об этой истории. Большая часть состояния графа завещалась его брату, потому что детей у него не было. Что до леди Деборы, то граф предусмотрел для нее небольшую пенсию, выплата которой прекращается, если она снова выходит замуж.

Рот Доминика скривился в иронической улыбке, и он воскликнул:

— Все-таки существует справедливость!

— Да, пожалуй, — кивнул Ройс. — Но, как и все коты, Латимер падает на четыре лапы. Графское наследство ему заполучить не удалось, но и теперь он имеет виды на одно состояние, хотя и поменьше.

Нахмурившись, Доминик спросил:

— Кстати, Захарий сказал, что… Впрочем, может быть, это не мое дело? Просто я не совсем понял связь между Латимером и Сеймурами. Основное, что мне известно о Латимере, так это то, что у него никогда не было больших денег.

— Вообще-то настоящим владельцем расписки был дядя Латимера. Но после его смерти племянник унаследовал и этот просроченный документ, и я полагаю, что он останется таковым, пока… Пока Мелисса не решится выйти замуж.

Прочитав в глазах Доминика полное непонимание, Ройс коротко объяснил ему суть условий наследства, которое его дед оставил Мелиссе, Захарию и его матери, Салли.

Выслушав объяснения приятеля, Доминик спросил:

— И ты полагаешь, что Латимер согласится ждать этих денег еще два года?

— Не обязательно, — сказал холодно Ройс. — Он может сам жениться на Мелиссе.

По необъяснимой для Доминика причине мысль эта ему не понравилась. Свое, чувство он отнес за счет того, что Латимер слишком легко приобретет целое состояние, хотя, вне сомнений, мисс Мелисса Сеймур, которую тот получит в придачу, заставит его раскаяться в своем поступке. Тем не менее мысль о ее браке с Латимером засела занозой в мозгу Слэйда, и даже когда после взаимных пожеланий спокойной ночи они с Рейсом разошлись по своим комнатам, неприятное ощущение оставалось. Проснувшись утром, Доминик сразу же вспомнил о словах приятеля и встал в дурном настроении, неотступно преследуемый мыслью о мисс Сеймур.