One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс Страница 25

Индикатор показывал 210 бар. Полный бак. Все как надо, только что-то все-таки не так.

Что мне нравилось в Рамоне, так это то, что он всегда следил, как мы надевали снаряжение. Он советовал, как распределить вес, проверял подгонку, лично убеждался, что все агрегаты исправны. При общении с Рамоном всегда создавалось отнюдь не обманчивое впечатление, что безопасность превыше всего.

Но когда крепчавший ветер начал взбивать пену на гребешках волн, я вдруг подумал, что для этого костлявого юнца превыше всего были налитые сиськи блондинистых норвежек.

Я стоял на корме, чувствуя, как она ныряет под ногами вместе с моим желудком. На мне были ласты, так что равновесие я сохранял сравнительно легко, а вот двигался с трудом. Я смотрел на торчавшие над волнами головы, и они казались мне очень беззащитными.

Все уже попрыгали в воду. Костлявый инструктор. Норвежки. Молодая пара из Японии. Пожилой немец с брюшком-мячиком, загоревший так, будто прожил полжизни в тропиках. И Роуз, пристально смотревшая на меня сквозь стекло маски. Все ждали меня.

Дождь лил как из ведра. До берега было недалеко: мы дошли до сектора минут за двадцать, а то и меньше, но его почти скрывала повисшая в воздухе солено-дождевая дымка, которая, казалось, становилась с каждой секундой все плотнее. Над катером неслись и ревели черные тучи. Громыхнул гром, где-то у горизонта полоснула молния. Потоки воды хлестали из стороны в сторону. Я положил одну руку на маску, другую — на баллон и шагнул вниз.

Я упал в воду, на секунду погрузился и тотчас вынырнул. Волны оказались выше, чем казались с катера, и я набрал полный рот воды, которую с трудом вытолкнул наружу.

Маска уже запотевала. Следовало плюнуть на стекло и промыть морской водой, это обычно помогало, но в тот раз я просто не успел все это сделать. Худощавый инструктор собрал нас на носу, подробно объяснил «диспозицию», а потом все как-то сразу попрыгали в воду.

Я стянул маску, сплюнул на стекло и хорошенько промыл ее водой. Роуз уже плыла ко мне.

— Ты как?

— Рамона здесь не хватает, — ответил я, глотая солоновато-горькую воду.

— Это точно. Ну что, поехали?

Я натянул маску, заметил, что остальные уже погружаются, быстро вставил загубник и посмотрел на Роуз. Она показала большими пальцами вниз, что значило погружение, и я повторил ее жест. Чуть выпустив воздух из костюма, я выдохнул и тотчас резко начал уходить ногами вниз.

Я видел корпус катера, других ныряльщиков рядом, а много ниже нас парил инструктор. И тут я ощутил резкую боль в переносице. Я погружался слишком быстро, и перепад давления в носовых пазухах вызвал резкий спазм.

Роуз была рядом и успокаивала меня, медленно двигая руками на уровне груди, что означало «все хорошо, все хорошо». Я кивнул, поднялся на метр, и спазм исчез.

Сделав жест «о’кей» — «все нормально», — зажал нос, осторожно выдохнул и снова попытался пойти вниз. На сей раз мне это удалось, и я начал погружение безо всяких «носовых помех».

Видимость была никудышная. Я привык, что море пронизано лучами солнца и вокруг бурлит подводная жизнь, но в тот день оно было мрачным и темным, лишь несколько рыб проплыли яркими призраками в стремительно сгущавшемся сумраке вод. И тут вдруг я понял, что мы с Роуз совсем одни.

Она словно парила в воде рядом со мной и неторопливо осматривалась по сторонам. Но других ныряльщиков поблизости почему-то не было. Они все куда-то разом подевались. Мне в маску стала проникать вода. Я дернул головой вверх, оттянул маску и резко выдохнул через нос. Получилось. Роуз смотрела на меня широко раскрытыми голубыми глазами и водила из стороны в сторону большим пальцем.

«Куда плыть? В каком направлении?»

Я тоже принялся вглядываться в темноту, надеясь увидеть где-нибудь невдалеке силуэт плывущего человека, но ничего похожего обнаружить мне не удалось. Я поглядел на корпус катера, теперь находившегося высоко над нами. Мне показалось, что он удаляется. А может, это нас самих уносило куда-то в сторону подводным течением.

Роуз повела большим пальцем вправо.

«Плывем туда».

Но я отрицательно покачал головой. Она что, совсем с ума сошла, предлагая плыть в открытое море? Я решительно указал в противоположную сторону, туда, где, по моему мнению, находился берег.

«Плывем туда».

Но теперь настала ее очередь упрямиться. Она постучала по компасу, который прикрепила себе на запястье.

Мне ничего не оставалось, как неохотно соединить в колечко большой и указательный пальцы.

«Хорошо. Я согласен».

Она поплыла первой, и я послушно последовал за ней в темноту. Во рту у меня пересохло — так сильно я нервничал. Я посмотрел на стрелку манометра: воздуха пока что достаточно.

И вдруг мы оказались над ним. В темной воде возвышалась груда серого и черного металла, покрытого кораллами, наросшими на нем за пятьдесят с лишним лет.

Затонувший боевой японский корабль времен Второй мировой войны.

Мы довольно улыбнулись, посмотрев друг на друга. Нам было одновременно и радостно совершить такое открытие, и немного страшновато. Собственно, из-за этого корабля мы и отправились сегодня в подводное путешествие. Однако остальные члены группы все не показывались. Наверное, они подобрались к кораблю с другой стороны.

В тусклом свете виднелась только незначительная часть судна. Но теперь это нас не беспокоило.

Корабль находился на большой глубине, однако верхняя палуба и капитанский мостик оказались в пределах досягаемости. Мы подплыли поближе — и мое сердце сжалось от боли. Темные окошки судна показались мне чем-то вроде пустых глазниц, а мертвое дерево палубы напомнило высушенные кости. А сколько людей погибло здесь?.. Мы находились на своеобразном кладбище.

Я понимал, что нам нельзя задерживаться. Роуз указала мне на черный провал трюма, после чего подняла вверх большие пальцы и снова указала на черноту. Но я решительно замотал головой. Да она с ума сошла. Я выразительно постучал по манометру. Пора подниматься наверх.

Роуз зависла над бездной, скрестив руки на груди. Затем она резко дернулась назад, потому что в этот момент из трюма показалась крупная черепаха, и Роуз чуть не столкнулась с ней. Она взглянула на меня округлившимися от удивления глазами, и я не мог сдержать улыбки.

Голова черепахи напоминала физиономию столетнего старика, тем не менее рептилия двигалась на удивление грациозно. Ее лапы напоминали волшебные весла. Черепаха неспешно заскользила над поверхностью затонувшего корабля, словно любуясь собой как олицетворением совершенной красоты. В каком-то смысле я и сам мог бы согласиться с подобным утверждением. Поэтому ничуть не удивился, когда увидел, как Роуз поплыла вслед за черепахой.

Черепаха — видимо самка, если судить по размерам, — повернула свою лысую голову, разглядывая Роуз, и заморгала, но это показалось мне скорее выражением ее застенчивости, а не предупреждением об опасности. Роуз осторожно дотронулась до ее панциря и перевернулась на спину. Ее лицо выражало бескрайнюю радость. А уже в следующий миг нас буквально накрыло сильное подводное течение.