Мой любимый принц - Паола Маршалл Страница 25

Коби скучал по ней. Он чувствовал себя одиноким. Сначала он и сам не понимал, что с ним творится. До отъезда на юго-запад он был общительным юношей, предпочитающим всегда находиться среди людей, но затем превратился в одиночку, человека себе на уме, у которого много знакомых, но очень мало друзей. Честно говоря, единственным его другом был Хендрик Ван Дьюзен, он же Шульц, он же Профессор.

Коби пытался бороться со своими чувствами, но потерпел поражение. Мысли о ней приходили в самые неподходящие моменты: в конторе в Сити и дома по вечерам. Он привык ужинать с ней наедине, а после ужина они беседовали или читали. Когда Дина вышивала, Коби играл для нее на пианино или на гитаре. А время от времени доставал свое банджо и исполнял негритянские духовные гимны или песни Стивена Фостера.

И постель без нее была слишком холодной. В первое время Дина дичилась: скромность и застенчивость мешали ей выразить свои чувства, но со временем она стала искренней и страстной любовницей.

Коби с нетерпением ждал ее писем. Первое удивило его и обрадовало, а затем и расстроило. Оно пришло через несколько дней после Дининого отъезда, и в нем Дина описывала свадьбу своих родителей. «Я хотела вернуться домой, — писала она. — Я думала, что им захочется побыть наедине после долгой разлуки, но они упросили меня остаться. Так что я, наверное, задержусь здесь подольше. Может, хоть на короткое время почувствую себя членом семьи, а не посторонней».

Именно последние слова и расстроили Коби. Впервые он задумался о том, какие чувства испытывает к нему Дина. И это странно. Ему всегда было плевать на то, что думают о нем окружающие, будь то женщины или мужчины. Кроме того, письмо напомнило ему о собственных родителях. Что они чувствуют к нему после того, как он с такой легкостью выбросил их из своей жизни?

Это походило на пробуждение после долгого сна. К Коби возвращались нормальные человеческие чувства. Неожиданно он ощутил острое желание увидеть своих родителей. Никогда уже ему не стать таким, как прежде, но может быть…

Коби моргнул. О чем это он размечтался?

Неужели Дина и с ним чувствует себя посторонней? Наверное, потому, что он не рассказал ей о бриллиантах и о причине своей ненависти к сэру Рэтклиффу Хиниджу?

Но разве мог он поступить иначе? Коби хотел уберечь ее от опасности, но в результате они снова начали отдаляться друг от друга.

* * *

Через несколько дней слух о происшествии в Маркендейле распространился по всем клубам и гостиным Лондона. На Оксфорд-стрит Коби встретился с приятелем. Это был Белленджер Ходсон, живо интересующийся всеми светскими сплетнями.

— Скажите, Грант, правда ли, что вы заставили сэра Рэтлкиффа признаться в жульничестве и поклясться никогда больше не играть в карты?

— Где вы это услышали? — поинтересовался Коби.

— Об этом говорит весь Лондон.

— Вы меня удивляете, — сухо сказал Коби. Он не думал, что новости распространяются так быстро.

— Значит, вы не отрицаете?

— Не подтверждаю, но и не отрицаю. Сами понимаете, положение обязывает.

— Ничего я не понимаю, Грант. Но этот сэр Рэтклифф всегда казался мне скользким типом.

— Полагаю, скоро правда будет известна всем, — ответил Коби. Он поклялся молчать и не собирался нарушать свою клятву… хотя кто-то ее нарушил. Вероятно, Рейни. Странно, что его вообще пригласили в число свидетелей. Неужели его выбрали нарочно… как человека, который наверняка проболтается? Возможно, Бьючампу и его хозяевам выгодны эти слухи.

Коби с самого начала считал этот замысел довольно рискованным, и убедился в этом, когда столкнулся лицом к лицу с сэром Рэтлклиффом в Реформ-клубе. После того, как события в Маркендейле стали достоянием гласности, пошли слухи, что его собираются изгнать и из клубов, и из парламента.

Они встретились на широкой площадке между двумя лестничными пролетами. Коби холодно кивнул. Сэр Рэтклифф окинул его гневным взглядом.

— Полагаю, это вы в ответе за слухи, которые ходят по Лондону. Не смогли сдержать слово, Грант?

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, Хинидж. Я никому ничего не говорил.

— Не верю. Если бы дуэли были разрешены, я бы послал вам вызов. Я подписал признание только ради принца, а не потому, что был виновен, и вы меня предали. Не думайте, что я это так оставлю. Знали бы вы, как мне хочется расквасить ваше смазливое личико.

— Попробуйте, — невозмутимо ответил Коби.

Сэр Рэтклифф вышел из себя.

— Я все знаю о вас и ваших играх, Грант, и здесь, и в Штатах. Там у меня есть друзья. Вы преступник, и вам не место рядом с джентльменами.