Из тени в свет... - Вера Армстронг Страница 25

— А в чем главное? — спросил Кен.

— Главное в том, что я вернулась не из-за того, что готовится в этой кастрюльке, но потому, что я хочу быть здесь. С тобой.

Кен прикрыл глаза и качнул Ингрид из стороны в сторону.

— Ингрид, — произнес он словно бы через силу. — Я не хочу никакой говядины с брокколи. Я хочу любить тебя… Сейчас.

Горло ее перехватила спазма, и она не сразу смогла ответить. Потом тихо сказала:

— Да. Я тоже тебя хочу, Кен. Сейчас.

Их поцелуи были огненными. Они шептали друг другу какие-то слова, что-то выкрикивали. Потом, подгоняемые обоюдным желанием, они направились в спальню.

Уже стоя возле кровати, Ингрид сняла с Кена рубашку, поцеловала ему грудь, ощущая его вдруг затвердевшие соски. Кен заставил ее приподнять голову и стащил с нее блузку, спустив ее с плеч до пояса. Она сама высвободила руки. Он прихватил зубами ее ключицу, затем склонился ниже, стараясь сдвинуть в сторону лифчик. Ингрид же расстегнула застежку бюстгальтера, бывшую спереди, одним движением сбросила его на пол и положила руки Кена на свои груди.

Кен стонал от удовольствия, целуя ей шею, груди, соски… Ингрид глубоко набирала воздух в легкие, желая, чтобы это продолжалось до бесконечности. Он спустил вниз ее юбку и блузку, высвобождая бедра. Ингрид переступила через одежду, и в свою очередь расстегнула ему пояс и молнию на брюках, помогая им соскользнуть вниз вместе с плавками. Вслед за этим она отступила от него на шаг.

— Что ты делаешь? — резко спросил он.

— Смотрю на тебя.

Кен наклонился и торопливо снял ботинки и носки. Потом выпрямился и застыл, чтобы она могла его рассмотреть. Сквозь щель между задернутыми шторами в комнату проникал золотой солнечный луч. Он освещал одну щеку, плечо, руку и бедро Кена. Ингрид захотелось раздвинуть шторы на боковых окнах, чтобы вся комната наполнилась светом… Она стояла, зачарованная красотой его тела, которое казалось изваянным из бронзы, освещенной солнечными лучами.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — хрипло спросил Кен.

— Да.

Кен походил на греческого бога. Он был необыкновенно красив: глаза его сияли сквозь прикрытые ресницы, мужественное лицо с резко очерченным, волевым подбородком выражало страстное желание. В полутемной комнате его волосы, взлохмаченные ее руками, казались черными. Его мужское достоинство, находившееся в состоянии готовности, было выше всяких похвал.

Кен приблизился к Ингрид, играя мускулами широких плеч. Руки его напряглись, он поднял ее, положил на кровать и встал над ней на колени. Он подался вперед, поцеловал ее в губы, затем — в каждую грудь.

— Как бы мне хотелось видеть тебя!

Она взяла его руки в свои и положила их себе на лицо.

— Так смотри же, — прошептала она.

Он осторожно ощупывал ее лицо дрожащими пальцами.

Точно так же он делал в тот первый день, когда они отправились на морскую прогулку. Он гладил ей шею, пальцы его скользили по ее плечам и задерживались на грудях… Потом руки его расходились в стороны, достигая бедер.

— У тебя такая гладкая кожа, — сказал Кен, осторожно стягивая с нее трусики и отбрасывая в сторону. Он зарылся лицом ей в грудь, вдыхая аромат нежной кожи. — Ты пахнешь, словно цветочный сад.

Дрожь пронзила Ингрид, когда Кен неторопливо раздвинул ей ноги и пальцы его коснулись волос на лобке. Сладостное чувство охватило все ее существо. Он улыбнулся и убрал руку. Ингрид издала негромкий звук, дававший ему понять, что ей это не нравится. Он шепотом заверил ее, что все будет отлично. Просто ему хотелось знать, что еще ей может понравиться.

Кен гладил ладонями ее тело выше пояса, ласкал груди, плечи, изучая все в мельчайших деталях. Он брал ее ладони в свои и целовал каждый палец, водя языком между ними.

Ей доставляло несказанное удовольствие видеть его сильное тело, плечи, грудь, бронзовые ноги. Кен продолжал ласкать ее. Ингрид старалась не дышать и подавляла рвущиеся изнутри стоны. Но она не могла справиться с сотрясавшей ее дрожью — каждый раз, когда он делал очередное открытие.

Она извивалась. Она корчилась. Это было уже слишком. Ингрид не могла больше этого выносить. Она вспомнила, какое приятное возбуждение их посетило в парке от более невинных прикосновений. Эти же ласки были ни с чем не сравнимы.

Давая Кену возможность ощутить руками то, чего он не мог увидеть, Ингрид от нетерпения сжимала кулаки, шевелила пальцами ног и часто-часто дышала.

Он обследовал каждый сантиметр, каждую клеточку ее тела с тем же вниманием, с каким во время их ночных телефонных разговоров слушал то, что она рассказывала ему о своей жизни.

Он подолгу задерживался на ее грудях, сравнивая их форму, запоминая, массируя соски пальцами, пока они не стали твердыми. Она жаждала его губ, ей хотелось ощущать его язык, но он был занят другим. Он приподнял ее ноги, согнул их в коленях, затем неторопливо, наслаждаясь каждым движением, просунул их между своими ногами. Вслед за этим он перевернул ее на живот.

Груди ее, ставшие необыкновенно чувствительными, уперлись в прохладную голубую простыню, лежавшую на постели. Кен начал гладить ей спину ладонями от плеч до пояса. Кожа ее как бы горела от этой ласки. Она ощущала его руки на пояснице, на бедрах, ягодицах.

— Великолепно… — прошептал он, лаская ладонями самые чувствительные места под коленями.

Ингрид вздохнула, почувствовав его руки в этом месте, затем застонала легонько, когда его пальцы пошли вверх. Один из них неторопливо перемещался у нее между ног. Бедра ее дернулись вверх, навстречу ему, и Ингрид тяжело задышала.

Ощущения накладывались одно на другое. Желание становилось все острее. Ингрид казалось, что она сойдет с ума прежде, чем он снова перевернет ее на спину. Его ладони опять начали перемещаться вниз — от грудей к животу и далее, к бедрам. Он прижал ее ноги к своим бедрам, слегка надавил ладонями. Она раздвинула ноги, теперь уже лежа на спине.

— Кен… — позвала она, чуть-чуть приподнимая голову.

— Тихо… Не мешай, — прошептал он.

Ее влажная, горячая плоть трепетала под его пальцами. Лицо его было напряжено, голова отклонена немного назад, невидящие глаза смотрели в стену возле кровати. Он остановился только тогда, когда ее дыхание стало прерывистым и трудным.

— Скорее, — с трудом сказала она, извиваясь от прикосновений его руки к ее плоти. — Кен… Кен! Я хочу тебя… сейчас же!

— Да… — отозвался Кен. — Ты готова меня принять?

— Да! — хрипло, со вздохом ответила она.