Бегство от любви - Натали Митчелл Страница 25

Милли опять подавила вздох: «Разве я могу признаться ей в том, что произошло между Дэвидом и мной? Ей лучше не знать. Как и Анабель…»

— Но теперь он для меня действительно как будто умер. Он не звонит нам и не пишет, и мы не трогаем его. Наши жизни разошлись. Они и не должны были соединяться, ведь мы никогда не любили друг друга. Но мне казалось в юности, что мы отлично ладим с Томом. И этого вполне достаточно, чтобы наша жизнь сложилась хорошо. А она не сложилась. Она сломалась.

Барбара чуть приподняла голову:

— Но это касается только нашей совместной жизни. А моя собственная продолжается, несмотря ни на что. Впадать в уныние — большой грех. Ты ведь знаешь, наверное, что Господь не посылает человеку непосильных испытаний. Только те, которые каждый из нас может выдержать. Я уверена, что ты сможешь выдержать испытание своей любовью.

— Наверное, смогу, — хмуро отозвалась Милли. Ей было стыдно смотреть этой женщине в глаза.

— Не наверное, а наверняка! Я чувствую в тебе достаточно сил, чтобы справиться со всеми ударами судьбы. Не побоялась же ты взять и уехать с насиженного места, чтобы начать все заново. И смотри!

У тебя все получилось.

— Пока еще только портрет получился.

Милли скромничала. Она понимала, что нарисовать портрет для нее большая удача. И это значит, что она выросла как художница. Когда это случилось? Почему? Неужели потрясение, пережитое из-за Майкла, сделало ее немного другой? И уже этой другой приоткрылись какие-то тайны творчества…

В душе ее все так и пело: «Я уже не просто папенькина дочка! Не только испорченная девчонка при деньгах. Я представляю из себя что-то. Я своими руками создаю этот мир!»

Это было, конечно, громко сказано, ведь речь шла всего лишь о библиотечном плакате. Но Милли радовалась так, будто приобщилась к племени великих художников. И то, что вместе с ней радовалась Барбара и восхищалась ее талантом, было особенно приятно. Милли все больше нравилась эта женщина. И тем, что без колебаний протянула ей руку помощи, когда решила, что Милли нуждается в ней. И тем, что сумела уберечь свою душу от губительного разъедания ревностью и желанием зла бывшему мужу. И тем, что она воспитала сына, умеющего быть нежным и страстным.

Все чаще Милли ловила себя на том, что с Барбарой ей легче и приятнее, чем с собственной матерью, которая только и стремилась осудить всех и вся. Младшая дочь перестала делиться с ней секретами так рано, что уже и не помнила, чтобы они разговаривали по душам. С Анабель их мать легче находила общий язык, хотя в той не было и намека на такое тотальное осуждение. Старшая сестра Милли не была грешницей, но и не считала себя святой.

«Мы с отцом — другого поля ягоды», — много раз думала Милли, вспоминая его прегрешения, свидетелем одного из которых она стала. С ним они были больше дружны, и отцу Милли могла шепнуть, что, например, опять продулась в казино. Правда, такое случалось крайне редко.

Ей хотелось бы выведать, была ли жизнь Барбары такой безупречной, как обычно думается о женщинах в возрасте. Девушкам трудно представить этих матрон юными и легкомысленными. Но то, как хорошо Барбара понимала ее, наводило на мысль о том, что она и сама изведала страсть.

Когда речь опять зашла о портрете Майкла, она понизила голос и с сочувствием спросила:

— Девочка моя, а это случайно не о нем ты говорила?

Милли легко прикинулась дурочкой:

— О том, что я была с ним на встрече?

— Нет, Милли. Я имею в виду, уж не Кэрринг ли тот загадочный человек, в которого ты влюблена?

У нее жарко вспыхнули щеки:

— Как вы догадались?

Барбара, как девчонка, всплеснула руками:

— Он! Боже мой… Бывает же такое на свете? Ты любишь известного писателя. Как в романе!

— Вряд ли он напишет обо мне роман. Даже третьестепенной героиней не сделает.

— Почему ты так решила? — возмутилась Барбара. — Как можно увидеть такую девушку и не ввести ее в роман?! Так он действительно собирается жениться на твоей сестре?

— У вас пирожки не сгорят? — спросила Милли, и поняла, что это вышло не очень-то вежливо. Будто она приказала Барбаре не лезть не в свое дело. И она быстро заговорила, пытаясь разубедить ее:

— Знаете, Барбара, если мне кому и хочется рассказать всю нашу историю, так это вам. Мне уже давно ни с кем не было так уютно. Кроме сестры, конечно, но в этом деле она как раз не в счет. Но я не могу говорить о Майкле. Вы ведь понимаете почему? Он — человек публичный, его все знают. Даже те, кто не читал его книг, — имя на слуху. И если я начну болтать о нем…

— Все верно, — остановила ее Барбара. — Ты умница, Милли. Этого и держись. Не рассказывай никому подробности ваших отношений. Особенно газетчикам.

— Еще чего! Да они из меня клещами ничего не вытянут.

В очередной раз заглянув в духовку, Барбара лукаво улыбнулась ей снизу:

— Скажи мне, пожалуйста, только одно: Майкл Кэрринг так же хорош, как его книги?

— Он еще лучше, — убежденно ответила Милли.

* * *

На другое утро Милли, как и обещала, поехала в университет вместе с Дэвидом. Он крепился изо всех сил, чтобы не выдать свою тоску по ней, хотя они еще не расстались. Готовая обмануться Барбара, решила, что сын так подавлен предстоящей разлукой с матерью и родным домом. И еще боится возвращения к своим обидчикам.

— Милли тебе поможет, — шепнула она Дэвиду на ухо. — Она хорошая девушка, поверь мне.

Он только кивнул, криво усмехнувшись. А по дороге несколько раз пытался остановить автомобиль, чтобы уединиться с Милли в одной из рощиц, что были разбросаны там и тут. Но ее не отпускало ощущение, будто Майкл следит за ними со своего портрета. И Милли опять настигало то малознакомое чувство мучительного стыда, которое она испытала в квартире художника.

— Послушай, Дэвид, хорошего понемножку. — Она произнесла это строго, но сдобрила улыбкой. — Давай договоримся: больше между нами никогда не будет близости. Я не хочу тебя обидеть! Но ты же знаешь, что я люблю другого человека.

— Да ты ведь сама говорила, что не считаешь секс изменой! — напомнил он. — Ну давай хотя бы раз.

Милли нахмурилась:

— Я сказала: нет! И перестань об этом. Не то я начну жалеть, что вообще узнала тебя.

Дэвид покорно смолк, хотя и вздыхал время от времени. Тогда Милли принялась рассказывать ему разные байки, которые слышала от мужчин, и ей удалось развеселить его. И к тому моменту, когда машина въехала на территорию его университета, оба уже хохотали во весь голос, привлекая всеобщее внимание.

— Эй, смотрите, Дэвид вернулся! Да не один.

— Дэвид, ты куда ездил?

— Покажи нам эти места!

Милли чувствовала, что к ней устремились все взгляды, но сама она не отрывала глаз от лица Дэвида, и улыбалась ему с нежностью. Не все смотрели на нее с восхищением… Во взглядах девушек легко прочитывалась зависть к яркой красоте Милли, которую она различала, не поворачивая головы. Многие смотрели на нее с вожделением, что забавляло Милли. А Дэвид так и светился от гордости.