Леди в красном - Эйлин Гудж Страница 25

Лоуэлл был известен своей слабостью к хорошеньким девушкам, но никогда не оказывал Элеанор каких-то особых знаков внимания. Скорее наоборот, первые несколько недель, что она у него проработала, он оставался равнодушен к ее чарам: тонкой талии, высокой полной груди и длинным, красивой формы ногам, которые в школе сводили мальчишек с ума. Он обращал на нее не больше внимания, чем на шкаф с картотекой или промокашку на столе. Поначалу его невнимание не задевало ее, но недели шли, и она стала больше следить за своей внешностью: специально надевала лучшие наряды, красила губы помадой на тон темнее, чем обычно, и укладывала копну рыжевато-каштановых волос в высокую пышную прическу, как у Бэтти Грэйбл. Элеанор начали замечать клиенты-мужчины, и некоторые даже приглашали ее на свидания, от которых она, конечно же, отказывалась. Но босс по-прежнему был невозмутим.

Поэтому когда однажды утром Лоуэлл остановился у ее стола и сообщил, что у него есть кое-какие дела на материке и ему понадобится ее помощь, она не придала этому особого значения. Зато потом, во время переправы на пароме, была приятно удивлена, что всю дорогу он мило с ней беседовал. Вне работы он оказался совсем другим, милым и обаятельным. Он много расспрашивал ее о семье и увлечениях и вскоре уже знал о ее короткой и непримечательной жизни все. Она рассказала, что живет с родителями в доме приходского священника при англиканской церкви, что у нее есть старшая сестра Дороти, которая в прошлом году вышла замуж, и Элеанор была на свадьбе подружкой невесты.

К тому времени как они покончили с делами, паром, на который они планировали попасть, давно ушел и нужно было ждать следующего. Чтобы как-то убить эти несколько часов, Лоуэлл пригласил Элеанор на ужин. Она с готовностью согласилась, думая, что они просто перекусят на скорую руку в местном баре. Но вместо этого он повел ее в роскошный ресторан, посетить который ее родители никогда не смогли бы себе позволить. Она глядела на скользящих вокруг официантов в красных ливреях, на скатерти из камчатного полотна, уставленные серебряными и хрустальными приборами, в которых отражался огонь свечей, и ей казалось, что все это голливудские декорации. Если бы не Лоуэлл, который бережно вел ее под локоть вслед за метрдотелем, устрашающего вида мужчиной в рубашке с пластроном, который приветствовал Лоуэлла по имени, она бы уже развернулась и ушла. Вместо этого она с удивлением обнаружила, что послушно опускается в кресло, которое выдвинул Лоуэлл, и беззвучно кивает в ответ на предложение выпить шампанского.

После второго бокала она почувствовала себя более раскованно. Не важно, что могли подумать об этом другие девушки из их офиса. Сама она понимала, что на самом деле все не так, как могло бы показаться со стороны. Лоуэлл был джентльменом, не более того. Поэтому для нее стало полнейшей неожиданностью, когда спустя некоторое время он наклонился через стол и сказал, констатируя факт:

— Знаешь, а ты очень красивая.

Элеанор потеряла дар речи.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — вежливо ответила она, как только вновь обрела способность говорить. Она опустила голову, чтобы прикрыть распущенными волосами зардевшееся, причем не только от шампанского, лицо.

— Уверен, что тебе приходится выслушивать это постоянно, — продолжал он тем же не допускающим сомнений тоном, — но у меня такое чувство, что ты в этом сомневаешься. Я просто хотел, чтобы ты знала, что это действительно так. Ты красива. Я бы даже сказал, бесподобна.

Она выглянула из-за завесы волос и увидела, что он смотрит на нее почти с отеческой нежностью и восхищением. Обычно, когда мужчины говорят такие вещи, то ожидают чего-то взамен. Казалось, Лоуэллу Уайту достаточно того, что она греется в лучах его комплиментов.

— Я… Я даже не знаю, что и сказать, — произнесла она запинаясь.

Он улыбнулся и закурил сигарету. Его глаза, в которых в дневное время читалось пресыщение жизнью, в пламени свечей маняще смотрели из-под полуопущенных век.

— Дорогая моя, вот станешь чуть постарше и поймешь, что в этом и заключается прерогатива красивых женщин: не говорить ничего.

— Но мне уже девятнадцать! — возмутилась она, чем вызвала у него новую улыбку.

— Девятнадцать, — эхом повторил он, словно поражаясь, что сам когда-то был так же молод, хотя ему и сейчас не больше сорока. — Что ж, это повод для еще одного бокала вина.

Шампанское в бокале переливалось и играло, поднимаясь пузырьками вверх, словно вовсе и не шампанское это было, а россыпь бриллиантов. И как это раньше она не замечала, какие у него красивые руки? Очень мужские и рельефные, как и все тело, обросшее мускулами за время хождения на яхте. Совсем не такие руки, как у отца, — узкие, безвольно лежащие на темной обложке Библии и напоминающие крылья голубки. Густые каштановые волосы Лоуэлла были зачесаны назад и уложены бриллиантином, что на первый взгляд делало его похожим на предприимчивого коммивояжера. Ко лбу прилипло несколько выбившихся прядей, и ей внезапно захотелось убрать их, запустить пальцы в его волосы. «Что это на меня нашло?» — удивилась она, пораженная тем, какое направление приняли ее мысли.

По дороге назад она позволила ему обнять себя за плечи, а потом и нежно поцеловать на ночь. Она должна была как-то его поощрить, но не знала, как это лучше сделать. Она была в восторге от его внимания, хотя и знала, что родители этого не одобрили бы. Ни с одним из тех, с кем ей приходилось встречаться, она не испытывала ничего подобного. Стоило Лоуэллу задержать на ней взгляд или погладить ее пальцы, как в животе возникало сладкое томление. Она жадно глотала каждый бесценный миг этого вечера, чтобы позже распробовать их на вкус. Утром на следующий день ей даже не хотелось мыть голову, так как волосы пропахли дымом его сигарет.

Но каково же было ее удивление, когда на работе он повел себя так, словно ничего не произошло. Лоуэлл вскользь взглянул на нее, сухо бросил: «Доброе утро, мисс Майнер» — и направился в свой кабинет. Весь день она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, гадая, что же такого сказала или сделала, чем отвернула его от себя. Так продолжалось до самого вечера. Она задержалась на работе дольше обычного, чтобы напечатать письмо, и уже собиралась уходить, когда все прояснилось.

Она уже спускалась по лестнице, когда оглянулась и увидела, что босс спешит за ней. Они были одни, поэтому, догнав девушку, он схватил ее за плечи, прижал к стене и принялся целовать. Но не нежно и целомудренно, как в прошлый раз, а жадно, страстно, проникая языком ей в рот.

— Господи, я думал потеряю рассудок за весь день! — выдохнул он. — Это была настоящая пытка.

Элеанор задрожала. Она хотела, чтобы он продолжал ее целовать, но в то же время была обеспокоена тем, что слишком глубоко во всем этом увязла. Как-никак он был ее боссом. А если все, что о нем рассказывают, правда?

— Я… Я думала, что чем-то вас рассердила, — сказала она неуверенно.

— Рассердила? — Он низко, хрипло рассмеялся, словно сама эта мысль показалась ему нелепой. — Боже мой, я не мог ни на чем сосредоточиться. Одним своим видом ты сводишь меня с ума. Даже твои духи… — Он взял прядь ее волос и с глухим стоном зарылся в них лицом. — Я еле сдерживался, чтобы не подойти и не поцеловать тебя на глазах у всех.