Большой секс в маленьком городе - Чарльз Дэвис Страница 25

— Конечно, это очень трудно, — сказал я, торопясь его успокоить. Учитывая мои своеобразные обстоятельства, мне совсем не хотелось говорить о том, как что-то ломают и выворачивают. — Наверняка это для вас очень тяжело.

— Что? Что вы сказали?

— Я сказал, наверняка это для вас очень тяжело. И жена… и все остальное.

— Что вы об этом знаете?! — рявкнул он, разглядывая меня со все возрастающим недоверием.

— Ничего. Совсем ничего. Я просто… вы же сами сказали… Я хочу сказать, ваш президентский пост. Наверняка это… очень сложное дело. Я вам правда сочувствую. Правда-правда.

— Правда? — Для ПП это явно было что-то новое. — Серьезно?

— Так серьезно, что вы даже представить себе не можете, — убежденно сказал я.

— Тогда вы понимаете, почему мне приходится изучать эти вопросы в моей «методичке»? Исследовательский практикум. Знаете, это все очень секретные документы. Совершенно необходимые для моих исследований. И очень дорогие. Очень дорогие, очень необходимые и очень секретные. Не для чужих глаз. Не для журналистов, например… если сказать первое, что приходит в голову… Вы же понимаете, да?

— Конечно, понимаю, — сказал я. Если это приходит ему в голову, а не мне, то пусть говорит что угодно. — Я с радостью верну вам любые необходимые для ваших занятий документы, которые я мог невольно, совершенно случайно и непредумышленно забрать. И еще позвольте мне выразить глубокое сожаление этим происшествием с собаками, но это был чистый несчастный случай. Не может быть и речи, что кто-то против вас злоумышлял. Я вас уверяю, мне бы и в голову не пришло препятствовать вашему проезду.

Сначала он как будто был озадачен, словно бремя коррупционных исследований и подкаблучного существования ослабило его память, но потом его лицо просияло.

— А, вы об этом! Даже не берите в голову. Все кончилось очень хорошо. Дипломаты очень смущены и выражают готовность посодействовать нам в нескольких проектиках, если только в прессу не просочатся сведения об их собаках. Мне кажется, это может плохо сказаться на их карьере. Знаете, жуткая вещь — эта пресса.

— Не сомневаюсь, — сказал я, а душа у меня ушла в пятки. Говорить о прессе было ничуть не приятнее, чем о выворачивании и ломке.

— Во всяком случае, у меня-то с прессой все в порядке, — добавил он, как будто уступая по какому-то ключевому вопросу дискуссии.

— Я вам верю, — поспешно сказал я. — Демонстрации не требуется.

— Демонстрации? Кто это еще устраивает демонстрации? Опять этот БЛЮС? Я им устрою. Они у меня попляшут и по-английски, и по-американски! Разделаю, как бифштекс, а потом поджарю, как гамбургер. Не люблю я демонстрантов. Возмутительные типы.

— Никто не устраивает демонстраций. Во всяком случае, здесь. Во всяком случае, я. Мы вообще-то говорили о прессе.

— Ах, о прессе! Да, у меня-то с прессой все в порядке. Она понимает свой долг. Но вот эти иностранные журналисты… Суют нос куда не надо, пишут всякие гадости о кристально чистых людях, которые не желают, чтобы о них писали гадости. Знаете, никакой личной жизни.

— О, это ужасные люди! — выдохнул я, чуть не в истерике от радости. — Спасибо. Спасибо вам огромное.

Я дернулся вперед, целясь поцелуем в его ботинки, но он поспешно отскочил.

— Я рад, что вы понимаете. Значит, вы могли бы вернуть мне тот документ…

— Непременно, — выпалил я. — Немедленно.

Я так и сделал сразу же, как только меня выпустили. Если бы у меня было время поразмыслить о своем положении, я бы ни за что не подумал, что все может так хорошо закончиться. Но, как видно, мое сочувствие к незавидному положению деспота-подкаблучника и готовность вернуть его список с расчетом подкупов побудили ПП к акту милосердия, и меня освободили в тот же день. Больше того, вернувшись на службу, я с изумлением обнаружил, что за время отсутствия меня повысили. ПП, довольный тем, что я дал ему рычаг для давления на дипломатов, приказал продвинуть меня по карьерной лестнице. Я по-прежнему скромный клерк, но уже не такой скромный, как раньше.

Естественно, я уже не делал вылазок на территорию свободного предпринимательства и довольно резко отшивал тех дипломатов, которые впоследствии наводили справки о «Веселом собачнике». Выгуливать собак — это слишком ненадежный способ обогатиться. И вообще, кому нужно это богатство? Достаточно приятно пахнуть и мало работать, наслаждаться солнцем, веселиться с друзьями, вкусно есть и без труда входить в Дом Низких Женщин — если, конечно, такие развлечения вас интересуют. Чума на ваши деньги! Я счастлив сам по себе, когда просто гуляю с собакой — то есть со своей единственной собакой.