Эль скандаль при посторонних - Ольга Шумяцкая Страница 25

Требовалось немедленно спасать положение. Мышка расхрабрилась, глубоко вздохнула и предложила тетеньке прогуляться с ней в жэк, где она, Мышка, возьмет выписку из домовой книги и копию лицевого счета, из которых ясно видно, что она, Мышка, не только ответственный квартиросъемщик, но и вполне ответственное лицо. Но тетенька ответила, что ни в какой жэк прогуливаться не собирается, у нее и так дел полно, а нет ли у Мышки какого-нибудь удостоверения личности. У Мышки никакого удостоверения личности не было, так как она нигде не работала и никто не мог удостоверить ее личность. Мышка опять расхрабрилась, глубоко вздохнула и предложила тетеньке прогуляться к ней домой и познакомиться с ее соседкой тетей Маней, которая с удовольствием удостоверит ее, Мышкину, личность. С удовольствием тетя Маня удостоверит ее личность или без всякого удовольствия, Мышка не знала и ляпнула просто так. Однако тетенька опять отвергла ее предложение и сказала, что ни к какой тете Мане она прогуливаться не будет, а если Мышка сей момент не принесет документ, то адью, в том смысле, что всего хорошего, привет детям.

— А у меня нет детей, — тупо глядя на тетеньку, сказала наша Мыша, как всегда совершенно не понимая, на что ей намекают.

— Завидую вам, милочка, — сухо отозвалась тетенька. — А вот у меня трое. Двое в колонии строгого режима, один под следствием. Так будете освобождать помещение?

И Мышка освободила.

Она плелась домой, и слезы капали на белый воротничок из ее бедных глазок. Картина получалась безрадостная. Даже Мышка с ее наивностью и полным отсутствием всякого присутствия здравого смысла понимала, что без паспорта работы ей не видать. А паспорта тоже не видать, пока она не отдаст долг Прекрасной Анжелике. А как, скажите на милость, отдать долг, если на работу не берут? Замкнутый круг.

Мышка доплелась до дома и плюхнулась на скамейку у подъезда. На скамейке сидела тетя Маня.

— Что, девонька, худо? — спросила тетя Маня, будучи особой ушлой и проницательной.

— Ой, худо, тетя Маня, худо! — запричитала Мышка.

— Что, девонька, довел тебя твой изверг? — продолжала свой допрос тетя Маня.

— Ой, довел, тетя Маня, довел! — пригорюнилась Мышка.

— Что, девонька, думаешь делать?

— Думаю, тетя Маня, идти в люди.

— Иди, девонька, иди! — сказала тетя Маня и ласково потрепала Мышку по руке, как бы поощряя ее намерение. — Люди добрые, люди помогут. А люди-то об этом знают?

Мышка помотала головой, дескать, нет, не знают.

— Плохо, — сказала тетя Маня. — Надо их подготовить. А то, не ровён час, испужаются. Еще удар хватит.

— А как подготовить, тетя Маня? — подъехала к тете Мане Мышь и даже блокнот из сумки вынула, чтобы записывать тетиманины советы.

— Ну как, — задумчиво промолвила тетя Маня. — Надо объявление дать в газету. Мол, я, Мышка, иду к вам, люди, буквально наперерез. Готовьтесь. Запасайтесь, значит, сахаром и мукой, спички закупайте, теплые вещи пакуйте, детей малых эвакуируйте. Беда у вас, люди.

— Спасибо вам, тетя Маня! — сказала Мышка и, прослезившись, клюнула тетю Маню в коричневую мятую щечку. — Спасибо на добром слове!

Потом она пошла домой, где Джигит продолжал демонстративно скармливать серой приблудной мыши годовой запас круп и муки. Дома она взяла лист бумаги, ручку и конверт. И написала объявление. Вот оно: «ИЩУ РАБОТУ! ЧТОБЫ ЖИТЬ! УМЕЮ ВСЕ! ЗА СТОЛ И КРОВ!» Это был крик души. Она запечатала свой крик в конверт, надписала адрес газеты бесплатных объявлений и отнесла на почту. И села у окна. Ждать-поджидать хороших вестей. Ждет-пождет с утра до ночи и — что бы вы думали? Она дождалась своего счастья.

На третий день после выхода объявления в Мышкиной квартире раздался телефонный звонок. Мышка быстро схватила трубку, чтобы Джигит ее не опередил и не узнал о ее далеко идущих планах.

— Это вы, что ли, Мышка? — спросил грубый женский голос.

— Я, — с большим внутренним достоинством ответила Мышка, представляя на том конце провода мужеподобное существо с пучком свежепокрашенных волос цвета застоявшейся пшенной каши.

— Это вы, что ли, все умеете? — продолжил голос.

— Я, — скромно ответила Мышка, в душе гордясь собой и своими талантами.

— Ну, все-то мне не надо, — сказала женщина. — Он у меня не очень привередливый. Ему угодить ума-то большого не надо. — И сразу перешла в наступление. — Значит, денег вы не берете?

— То есть как это не беру? Позвольте! — возмутилась Мышь, которая именно деньги брать и собиралась. К тому же она была оскорблена бестактным выпадом насчет своего ума, надо признаться, действительно не гигантского. — А что же я, по-вашему, беру?

— Не знаю, что вы берете, но в объявлении сказано: «За стол и кров»! — начала склочничать грубая баба.

— Стол и кров — само собой. Плюс почасовая оплата, — сказала Мышка и сама удивилась собственной твердости.

— Это что же получается, вы что, собираетесь есть с нами за одним столом?

— Есть я могу на кухне, раз вы так, — обиженно сказала Мышь. — И спать с вами в одной постели я тоже не собираюсь!

— Да? — задумчиво протянула женщина. Слышно было, что как раз это обстоятельство ее не очень волнует. Или волнует, но с другой стороны. С какой — об этом позже. — Да? Вот это жаль. Ну ладно, приезжайте. Посмотрю на вас, — буркнула баба, продиктовала адрес и бросила трубку.

И Мышка поехала.

Ну, что вам сказать? Таких квартир Мышь в своей жизни не видела ни разу. Тут, впрочем, надо вспомнить, что жизнь нашей Мыши была не слишком насыщена впечатлениями. Можно даже сказать, что все ее жизненные впечатления свелись к одному-единственному крайне неприятному впечатлению от собственного мужа Джигита. Но мы сейчас не об этом. Мы — об унитазе за семь тысяч долларов, возле которого Мышь почувствовала дурноту, головокружение и начала потихоньку падать в обморок. Хозяйка поддержала ее за локоток и неодобрительно покачала головой. Нервных домработниц она не уважала.

— А как... как он держится? — пролепетала Мышь, указывая на унитаз.

Унитаз действительно висел в воздухе без всякой видимой связи с землей.

— Воздушная подушка, — равнодушно бросила хозяйка.

— А как... как он спускает? — прошептала совершенно деморализованная Мышь.

— Вакуумный насос, — ответила хозяйка. — Кухню будете смотреть?

— Кухню? — испугалась Мышь. Кухня уже была лишней. Мышка боялась, что кухни она не выдержит. — А можно потом? Завтра? А, Матильда Леопардовна? — И она заискивающе поглядела хозяйке в глаза.

— Меральда Леонардовна, — сухо бросила хозяйка. — Вы опять ошиблись, милочка.

На самом деле эту бабищу, которую Мышка довольно точно представила себе во время их телефонного разговора, звали Фекла Лукьяновна Безобразова. Но с унитазом за семь тысяч долларов это, согласитесь, как-то не монтируется. Пришлось ей переквалифицироваться в Меральду Леонардовну фон Без'образофф. У нее даже вошло в привычку немножко грассировать и чуть-чуть пришепетывать, а также ставить ударения в самых неожиданных местах как бы на иностранный манер. Ну и обида, конечно. Очень она обижалась на тех, кто путал ее имя, которое она носила как личный фамильный титул. В общем, наша Мышь опять попала впросак.